Муса Баснукаев

Баснукаев Муса Шамсудинович , кандидат экономических наук, старший научный сотрудник Института экономики РАН.

Каждое государственное образование непременно сталкивается с необходимостью выработки концепции развития и определения своего места в мировом сообществе. Не являются исключением и вновь образовавшиеся на постсоветском пространстве кавказские государства. Рождение новой государственности предполагает поиск своей новой идентичности, отражающей интересы общества и национальной безопасности

Кавказ, как горный массив, имеет свои природно-географические границы, который состоит из трех четко выраженных частей: Большой Кавказ, Межкавказье, Малый Кавказ. Кавказ представляет собой огромную целостную естественноисторическую систему. Поэтому деление его на "Северный Кавказ" и "Закавказье" - искусственно. Отдельными политическими деятелями в последнее время Кавказ делится на "Северный Кавказ" и "Южный Кавказ", что представляется более корректным.

В условиях идеологизированной науки при делении советской страны на экономические районы стало возможным образование: Северо-Кавказского экономического региона, где северная граница Кавказа уже подходила к естественноисторической границе Европы с Азией, и Закавказского экономического региона, где южная граница Кавказа уже доводилась до государственной границы СССР с Турцией и Ираном. Северо-Кавказский экономический регион включает в свой состав: Ростовская область, Краснодарский и Ставропольский края, Адыгея, Дагестан, Северная Осетия Алания, Ингушетия, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария и Чеченская Республика, а Закавказский экономический регион ныне отсутствует вовсе.

Если отказаться от политико-идеологических стереотипов и освободиться от искусственно присоединяемых пространств южной полосы Русской равнины на севере и северной зоны Армянского нагорья на юге, то Кавказ включает в себя: Азербайджан, Грузию, Чечню, Дагестан, Ингушетия, Северная Осетия Алания, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Адыгея и часть Краснодарского и Ставропольского краев. Тем самым, к государствам Южного Кавказа принадлежат Азербайджан, Грузия и Армения, а Северный Кавказ, вполне, можно было бы считать российским, если не фактор Чечни.

В настоящее время на Кавказе сложилась новая геополитическая обстановка, которая обусловлена нарушением баланса сил, существовавшего здесь до конца 80-х годов. Кавказ фактически превратился в один из самых нестабильных и конфликтоопасных регионов мира, что спровоцировало обострение проблем гуманитарной безопасности в целом, а также национальной безопасности отдельных ее составляющих.

Геополитика на Кавказе в значительной мере определялась и определяется интересами России в этом регионе. Особое место среди Кавказских государств занимает Чечня, характер взаимоотношений которой с Россией являются самыми нестабильными и непредсказуемыми.

Будущее всего Кавказского региона в определенном смысле зависит от исхода противостояния России и Чечни. Утверждения ряда российских политиков, что главная угроза национальной безопасности и территориальной целостности России исходит с Кавказа, имеет в широком его понимании вполне реальную перспективу. В этих условиях Россия остро нуждается в разработке конструктивной и последовательной политики на Кавказе, и прежде всего во взаимоотношениях с Чечней. В свою очередь, главная угроза национальной безопасности и развитию стабильного чеченского общества, как внешний фактор, исходит непосредственно от России.

Чеченская Республика, как самостоятельный субъект, вновь на политической карте появилась в конце 1991 г. После всевозможных произвольных переделов и изменений границ к 1928 г. на нынешней территории Чечни и Ингушетии размещались четыре самостоятельные административные единицы: Чеченская и Ингушская автономные области, Грозненский и Сунженский округа. В 1928 г. Чеченская автономная область была объединена с Грозненским и Сунженским округами. В 1934 г. к ним присоединили Ингушскую автономную область, в результате чего была образована Чечено-Ингушская автономная область, преобразованная в 1936 г. в ЧИАССР.

В 1944 г. после депортации чеченцев и ингушей ЧИАССР была упразднена и восстановлена лишь в 1957 г., что существенным образом повлияло на социально-экономическое развитие республики, на состояние генофонда чеченского народа. Восстановление ЧИАССР не произошло с включением всех чеченских и ингушских земель, что в дальнейшем способствовало и будет способствовать сохранению напряженности в чечено-российских отношениях в определении ингушского, дагестанского, ставропольского участков границы. Этот фактор впоследствии спровоцировал и ингушо-осетинский конфликт.

В 1990 г. была принята Декларация о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики. Однако в последующем происходит распад Чечено-Ингушетии, в связи с провозглашением Чеченской Республики независимым государством с выходом из Российской Федерации (1991 г.) и принятием российскими властями решения об образовании самостоятельной Республики Ингушетия в составе Российской Федерации (1992 г.). Тем самым состоялся распад Чечено-Ингушетии, как государственного образования. Фактически появились две республики, не имеющих четко обозначенных границ: Чеченская (до сих пор непризнанная, как независимое государство) и Ингушская.

В последующие годы противостояние российских и чеченских властей привело к военному конфликту, к трагедии - многочисленным человеческим жертвам, уничтожению городов и сел, развалу экономики, обнищанию граждан. Учитывая неопределенность политического статуса Чеченской Республики, невозможно в ближайшей перспективе говорить о политической и экономической стабильности, о национальной безопасности и стабильности в обществе.

Говоря о независимости Чечни, следует отметить, что экспансия России на Кавказе с самого начала встретила ожесточенное сопротивление со стороны горцев. "Исключительно упорную борьбу с наседавшим царизмом горцам пришлось выдержать с конца XVIII века (1785-1859 гг). Наиболее активными и сильными противниками царского правительства при завоевании Северного Кавказа справедливо считались чеченцы. Натиск царских войск на горцев вызывал их объединение для борьбы за свою независимость, и в этой борьбе чеченцы играли выдающуюся роль" 1 . В ходе Кавказской войны возникло сильное государство - имамат, которое должно было отстоять их независимость, в том числе и чеченского народа. Поражение в Кавказской войне не означало прекращение борьбы чеченцев за свою независимость, восстания продолжались в 1860-1861, 1865, 1877-1878 годы.

Следующую попытку восстановить свою государственность горские народы предприняли в 1918 г., провозгласив Северо-Кавказскую Республику, которая была признана Турцией и Германией. Однако этой республике было суждено просуществовать недолго. В дальнейшем сопротивление кавказских народов властям продолжалось восстаниями 1920-1921, 1925, 1928-1932, 1940 годы.

Самые трагические годы в истории чеченского народа - это их депортация в 1944-1957 гг. В момент прибытия на спецпоселение было учтено 362282 чеченца. Отнеся их к категории выселенных навечно, власть обрекла целый народ на гибель. Возвращение чеченцев из ссылки на историческую родину не лишило их опасности повторения геноцида. В конце 80-х - начале 90-х годов они все острее начали ставить вопрос о независимости и государственном суверенитете. Война, развязанная Россией в конце 1994 г., лишь подтвердила правильность стремления чеченского народа к независимости.

Чеченская Республика с севера на юг простирается на 170 км, с востока на запад - на 100 км. На западе, севере и востоке граничит с Россией, а на юге - с Грузией. Общая территория Чечни и Ингушетии на 1 января 1991 г. составляла 19,3 тыс. кв. км, численность населения - 1306,8 тыс. человек, плотность населения - 67 человек на 1 кв. м. Учитывая фактор российско-чеченской войны (1994-1996 гг.), условность границы между Чечней и Ингушетией и незавершенность политических преобразований в регионе, данные, касающиеся Чеченской Республики, имеют приближенные значения. Так, территория Чечни составляет около 17,0 тыс. кв. км, численность населения республики в довоенный период - свыше 1100 тыс. человек, в послевоенный период - менее 900 тыс. человек, при этом постоянно проживающих - менее 600 тыс. человек. Население республики расселено в более 300 населенных пунктах, в том числе в 5 городах и 17 сельских районах. По национальному составу население ЧР представлено следующим образом: свыше 600 тыс. чеченцев, 150 тыс. русских, 60 тыс. ингушей, 15 тыс. ногайцев, 10 тыс. кумыков, 5 тыс. аварцев, несколько тысяч татар, евреев и представителей других национальностей.

Говоря о народном хозяйстве Чечни, следует иметь в виду, что может идти речь также только о приближенных значениях, так как нынешнее состояние экономики в послевоенный период не подлежит объективной оценке.

Характерная особенность развития экономики Чечни - монопрофильная специализация. Сначала здесь возникали отрасли, связанные с добычей и переработкой нефти и их обслуживанием (машиностроение, металлообработка, деревообработка, химическое производство), затем отрасли легкой промышленности (швейная, обувная), а по мере роста производства продукции сельского хозяйства - предприятия пищевой промышленности.

В народном хозяйстве Чечни ведущей отраслью являлась промышленность, на долю которой приходилось около 2/3 совокупного общественного продукта. Наряду с традиционными отраслями (нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей) возникли и получили развитие новые - нефтехимическая, микробиологическая, электроэнергетическая, машиностроительная, приборостроительная, электроинструментальная, легкая, пищевая и другие. В промышленности республики, имевшей многоотраслевой характер, с разной степенью полноты были представлены 12 укрупненных отраслей. Удельный вес отраслей, определявших технический прогресс в народном хозяйстве - электроэнергетической, химической и нефтехимической, машиностроительной - составлял примерно четверть всей продукции промышленности. Сложившаяся структура промышленности характеризовалась преобладанием отраслей тяжелой промышленности, удельный вес которых в общем объеме производимой продукции составлял около 80 %. Промышленность Чечни выпускала промышленную продукцию более тысячи наименований.

Одним из негативных явлений, возникших в экономике республики, являлась сложившаяся диспропорция между нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей отраслями промышленности. Как в прошлом, так и в последующие годы основу индустриального комплекса Чечни составляет нефтяная промышленность. Наивысший уровень добычи нефти за всю историю существования нефтедобывающей промышленности республики (21,6 млн. т) был достигнут в 1971 г. Затем наступил спад общего уровня добычи нефти, ухудшились расходы государственных средств на ее работы. В довоенный период промышленность Чечни переживала самую критическую фазу после второй мировой войны. Добыча нефти не превышала десятой доли уровня 1971 г., что отрицательным образом сказывалось на работе грозненских нефтеперерабатывающих заводов. Прошедшая российско-чеченская война усугубила состояние промышленности, в настоящее время среднегодовая добыча нефти не превышает 0,7 млн. т.

Одним из серьезных недостатков в развитии производительных сил являлась высокая степень концентрации промышленности в городе Грозном. Все промышленные предприятия строились в основном в столице республики, вследствие чего образовался большой разрыв между уровнем промышленного производства Грозного и другими городами Чечни. В Грозном сосредотачивались почти 50% промышленных предприятий республики, в том числе все нефтеперерабатывающие и химические заводы, более двух третьих предприятий машиностроительной и металлообрабатывающей промышленности. "Отраслевая структура промышленного производства крайне непропорциональна. Структурные недостатки проявляются не только в деформации, связанные с гипертрофированным развитием нефтедобычи и нефтепереработки, но и в узости набора производств, которыми представлены в республике отрасли промышленности" 2 . При этом поскольку нефтесырье в Грозный приходилось завозить в большом количестве из других нефтедобывающих районов, потому падение добычи нефти влекло за собой снижение общего объема промышленного производства. Особенности отраслевой структуры и размещение производства обусловливали специфику состава и дислокации рабочих мест.

Нынешняя территория Чечни характеризуется высокой степенью разведанности. Здесь пробурено более 15 тыс. скважин различного назначения, разведаны и изучены почти все площади до глубины 5 тыс. м. В довоенный период в развитии нефтяной промышленности поддержка достигнутого уровня добычи нефти становилась одной из главных задач. Большие возможности в стабилизации и увеличении добычи нефти открывались за счет повышения нефтеотдачи недр. Средняя величина нефтеотдачи месторождений по республике не превышала в среднем 30-40 процентов, основная же часть геологических запасов нефти при существовавших способах разработки оставалась в недрах. Одновременно возможности в увеличении добычи заключались и во вводе в действие простаивающих скважин на промыслах. Как известно, разведанные на территории республики запасы нефти и газа на 1 января 1960 г составляли соответственно 785,1 млн. т и 67,2 млрд. куб.м.

Природа Чечни разнообразна. Ее недра хранят не только запасы нефти, но также строительные материалы и различные полезные ископаемые. Климатические условия и плодородные почвы позволяют возделывать самые различные и притом очень ценные культуры: лучшие сорта пшеницы, рис, виноград, фрукты, овощи. Реки республики широко использовались для орошения полей и содержали запасы электроэнергии. Субальпийские луга и бурунные пастбища служили прочной базой для развития животноводства. Горные буковые леса давали ценнейшую древесину. Минеральные источники, чистый воздух, обилие солнца, красивые пейзажи являлись теми целебными силами природы, которые широко могли быть использованы для организации отдыха и развития туризма. Тем самым, Чечня имела благоприятные природные предпосылки для развития одновременно своих профилирующих отраслей хозяйства и поддержания в них спроса на рабочую силу.

Давая оценку состояния экономики Чечни, следует иметь ввиду невосполнимость отдельных потерь, нанесенных российско-чеченской войной. Самые сильные и невосполнимые потери республика понесла в людях. Человеческие жертвы в этой войне исчисляются десятками тысяч. Количество беженцев составляет сотни тысяч.

Чеченская Республика всегда отличалась быстрым ростом населения. Несмотря на то, что в результате депортации чеченцев, нация была в очередной раз обречена на гибель, ей удалось выжить и выстоять в тех трудных условиях. Потеряв за те годы почти половину нации, чеченцы в последующем восстанавливали свой генофонд. К концу 1991 г., к моменту распада СССР на территории страны проживало свыше 1 млн. чеченцев.

Темпы прироста населения Чечни были значительно выше, чем в среднем по России. Если за 1970-1991 гг. население РФ возросло на 14%, то в Чечено-Ингушетии почти на 23%. В 1992 г. население РФ за счет естественной убыли снизилось на 184,4 тыс. человек. Впервые за последние десятилетия в России произошло абсолютное сокращение числа жителей. Правда, миграция населения вносила свои изменения. В Чечне же в результате высокого естественного прироста вплоть до 1994 г. численность населения республики непрерывно увеличивалась, несмотря на протекавшие миграционные процессы.

Эти позитивные тенденции в республике одновременно сталкивались с социальными проблемами, так как Чечня отличилась низким уровнем вовлечения трудоспособного населения в общественное хозяйство. Безусловно, в 90-е годы ситуация менялась вследствие политических и экономических преобразований на постсоветском пространстве. Значительно трансформировался характер миграционных процессов, изменилась интенсивность и направленности миграции.

Нынешнее состояние миграционных процессов непосредственно связано с прошедшей российско-чеченской войной, а также подвержено влиянию общественно-политических изменений, происходящих в обществе. Неопределенность официального политического статуса Чеченской Республики, развал экономики, сохранение напряженной криминальной обстановки обуславливают усиление оттока из республики не только так называемого русскоязычного населения. Эта тенденция, очевидно, будет нарастать и иметь самые неблагоприятные последствия, учитывая неготовность властей контролировать данные процессы.

Самые сильные изменения в количественный и качественный состав населения Чеченской Республики внесла, безусловно, прошедшая война. Так, по отдельным оценкам с конца 1994 г. погибло до 100 тыс. граждан республики. Одновременно в республику не вернется 150-200 тыс. беженцев.

Характеристика социально-экономического развития республики была бы недостаточной без оценки экологической обстановки. Следует иметь в виду, что состояние окружающей среды в Чечне накануне войны было близко к критическому. Выбросы вредных веществ в атмосферный воздух от стационарных источников в г. Грозном в 1990 г. составили 238,3 тыс. т. или почти 600 кг. на одного горожанина. При этом улавливание (обезвреживание) вредных веществ, отходящих от стационарных источников загрязнения атмосферного воздуха, в процентах от общего количества составляло лишь 46%. Современное состояние экологии в Чечне, и прежде всего в Грозном, можно характеризовать, как экологическую катастрофу.

Различные факторы и каждый из них в разной степени влияют на характер взаимоотношений России и Чечни, которые во многом определили степень обозначенных проблем. Таковыми являются геополитические, экономические и этнодемографические факторы. Каждый из этих факторов сыграл определенную роль в возникновении и военного конфликта между Россией и Чечней.

Геополитическое значение Чечни для России выросло с конца 1991 г. после распада СССР. Если Россия и смогла бы наравне с собой терпеть Чечню, как один из субъектов в границах единого СССР, то она никак не захотела иметь по соседству еще одно государство. Одновременно для России принципиально важным оказалось иметь государственную границу с кавказскими республиками по Главному Кавказскому хребту.

Экономические интересы России в Чечне с конца прошлого века определялись наличием в республике нефти, которая весьма высокого качества. Вместе с тем, в Чечне наблюдается ежегодное падение общего уровня добычи нефти, и в последние годы это уже не превышало 1% российской добычи. Однако удельный вес в кавказских объемах остается еще достаточно высоким.

Несмотря на то, что промышленный, и прежде всего нефтяной, потенциал республики еще достаточно велик для удовлетворения нужд самой Чечни, в целом нефтяной комплекс Чечни в его нынешнем состоянии (в довоенный период и тем более в послевоенный) не является фактором, вынуждающим Россию видеть в этом свои главные экономические интересы.

Более важное значение для России имеет наличие в Чечне разветвленного транспортного узла. Транспортная инфраструктура один из важнейших и самых уязвимых стратегических компонентов хозяйственного комплекса России в кавказском регионе. По чеченской земле проходят железнодорожная и автомагистраль Ростов-Баку (М - 29), при этом железнодорожная магистраль имеет две ветки: Прохладный - Моздок - Гудермес - Хасавюрт и Прохладный - Беслан - Грозный - Гудермес - Хасавюрт. Первая ветка сопровождается автодорогой второго порядка и основной транспортной ЛЭП и имеет протяженность 125 км по территории Чечни. Вторая ветка сопровождается основной автомагистралью, здесь выше грузо- и пассажирская напряженность. Помимо Грозного, как видно, стратегическое значение для Чечни, а следовательно, и для России имеет Гудермес. Через этот город проходит также отрезок железной дороги из Азербайджана в Россию вдоль Каспийского моря. Эта ветка Кизляр - Гудермес - Хасавюрт имеет протяженность по территории Чечни 120 км. Эти магистрали, а также нефтепровод Баку-Новороссийск, трассы газопроводов и другие коммуникации имеют стратегическое значение не только для Чечни и России, но и для кавказских государств.

Особое значение приобрел нефтепровод Баку-Новороссийск в связи с заключением контракта по освоению трех азербайджанских месторождений в открытом море в районе Нефтяных Камней, где планируется добыть за тридцать лет свыше 500 млн. т нефти.

Реализация этого проекта идет сегодня полным ходом, хотя имеются и проблемы в его осуществлении. В ходе реализации этого проекта Россия имеет целью обеспечить свой контроль за нефтепроводом и, следовательно, возможность блокировать перевозку нефти при осложнении международного положения. В связи с этим стратегические интересы России в Чечне сильно усиливаются, так как наличие готовой трассы Баку-Новороссийск ускоряет процесс транспортировки нефти и получения дополнительных инвестиций для осуществления всего проекта. Этот вариант в полной мере удовлетворяет и Чечню. Здесь российские и чеченские интересы совпадают. Однако, Россия и Чечня оказываются не в состоянии в полной мере осуществлять контроль за бесперебойным функционированием данного трубопровода.

Чечня имела немалые шансы занять ключевые позиции в отношении предполагаемых трасс нефтепроводов, которые могут пройти от огромных нефтяных месторождений Казахстана и мощных газовых месторождений Туркменистана. Тем самым, реализация этих международных проектов по транспортировке нефти и газа из месторождений выше обозначенных государств через Кавказ в Европу резко усиливала геостратегические позиции Чечни и служили бы ей рычагом экономической политики на Кавказе. Участие Чечни в этом проекте носило бы не только коммерческий, но и геостратегический интерес.

Россия, предполагая, что в случае признания независимости Чечни, ей придется считаться с этим фактором, что никак не отвечает ее интересам на Кавказе, или строить свои собственные магистрали в обход Чечни, что потребует гигантских финансовых ресурсов и достаточно продолжительного времени, избрала путь военной экспансии с целью пресечения, на ее взгляд, сепаратистских устремлений Чечни, а фактически для укрепления своих стратегических интересов на Кавказе. К моменту провозглашения своей независимости Чечня по своему социально-экономическому развитию имела самые худшие показатели из всех регионов России. В последующие годы правительству Чечни не удалось оздоровить экономику республики и трудно себе представить, что гуманитарные мотивы легли в основу политики России по отношению к Чечне, приведшие к войне, неоправданным человеческим жертвам (если вообще такие жертвы могут быть оправданы), потери огромных материальных, финансовых, трудовых ресурсов.

Этнодемографический фактор, безусловно, также мог бы присутствовать в желании России удержать Чечню в своем составе. Однако этот фактор в меньшей степени имел значение для России, тому подтверждением являются последствия для русских в ходе военны. На конец 1991 г. вне России оказалось свыше 25 млн. русских, или 1/6 всех русских - граждан СССР. Учитывая этот фактор, трудно допустить, что судьба 300 тыс. русских в Чечне была для России ближе, чем участь русских в государствах СНГ и стран Балтии. И надо иметь в виду, что отъезд русских из Чечни во многом был связан не с дискриминацией, а носил чисто экономический характер. Аналогичные мотивы имел выезд в те же годы чеченцев. Другое дело, что Россия всегда заинтересована в присутствии русских в любом регионе бывшего СССР, чтобы через них усиливать свое влияние и отстаивать свои интересы.

Таковыми являются основные факторы, побудившие Россию развязать войну на Кавказе с целью пресечения провозглашенной независимости Чечни. Геополитические предпосылки сецессии являются главенствующими в отношениях Чечни и России и имеют приоритет над экономическими и этнодемографическими факторами.

Рассмотрим и некоторые другие факторы, влияние которых также имеет определенное значение в стремлении Чечни приобрести свою независимость.

До конца 1991 г. говорить об уровне российско-чеченских экономических отношений не приходилось и в этом контексте этот вопрос не ставился, так как бывшая Чечено-Ингушетия являлась субъектом РСФСР. Однако по той экономической политике, которая проводилась российским центром по отношению к Чечено-Ингушетии, можно судить о том, насколько были обеспечены экономические интересы Чечни.

Несмотря на то, что размеры произведенного национального дохода Чечено-Ингушетии превышали сумму фонда накопления и фонда потребления, другими словами, развитие народного хозяйства и социально-культурное строительство республики осуществлялось на собственной экономической основе, уровень экономического развития свидетельствовал об отставании по сравнению с другими субъектами РФ.

Характерная особенность развития экономики республики, как отмечалось ранее, - ее монопрофильная специализация - нефтяная промышленность, где одним из негативных явлений остается диспропорция между нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей отраслями. Серьезным недостатком в развитии производительных сил Чечни является чрезмерная концентрация промышленности в городе Грозном. Вследствие этого образовался большой разрыв между уровнем промышленного производства Грозного и другими городами Чечни.

В целом, ведомственный диктат центра, который не учитывал интересы национально-государственных образований, привел к тому, что Чечено-Ингушетия имела один из самых низких показателей в России по уровню социального развития. Следствием такой политики явился, к примеру, высокий коэффициент детской смертности в республике, значительно превышавший среднероссийский показатель. При этом в республике этот коэффициент неуклонно рос, в то время как по России наблюдалась тенденция к снижению.

Сложившееся состояние социально-экономического развития Чечни являлось закономерным результатом экономической политики российского центра, подхода к ней, как к сырьевой зоне, отсутствия должного внимания к развитию социально-культурной сферы, которые сформировали в конечном счете специфические особенности экономики Чечни в период декларации ее политической независимости. Все это являлось социально-экономической средой, отделяющей Чечню от России.

В условиях тоталитарной системы вопрос об экономической и национальной самостоятельности Чечни вообще не мог быть поставлен в явном виде, и все усилия национальной самозащиты сосредотачивались на культурно-языковом уровне, на борьбе за выживание национальной культуры, литературы, языка. Возникновение национальных движений в разные периоды лишний раз подтверждало, что в общественном сознании идеи восстановления справедливости по отношению к своему народу всегда присутствовали.

В связи с этим, включая и вопросы экономической ситуации в Чечне, характер и особенности дальнейшего развития чеченского общества могли бы зависеть от степени решения проблем реабилитации репрессированных народов. Однако Закон "О реабилитации репрессированных народов" не разрешил ни один из вопросов, которые могли бы сыграть на улучшение общественно-политической обстановки в республике.

Этнополитический фактор принципиален в связи с тем, что некоторыми российскими политиками ставится задача отсечения отдельных районов от Чечни под предлогом того, что эти земли являются исконно казачьими. Стал возникать вопрос о том, кто более "исконный" житель на данной территории. При этом забывают, что эти земли были заселены казаками после вытеснения чеченцев в ходе экспансии России против кавказских народов. Одновременно на этнополитическую ситуацию в Чечне в настоящее время влияет и попытка российских властей разрешить осетино-ингушский конфликт, в основе которого лежит возврат ингушских земель, путем создания Республики Ингушетия с включением в ее состав чеченских земель. Все это, безусловно, может привести к межэтническим конфликтам, чего до сих пор, несмотря на российско-чеченскую войну, в республике не наблюдалось.

В ходе российско-чеченской войны республику покинуло свыше 500 тыс. человек. При этом надо иметь в виду, что возврат русских практически нереален. Это связано с тем, что многим просто некуда возвращаться, и, во-вторых, к сожалению, с усилением криминальной обстановки в республике. Военная авантюра России способствует тому, что Чечня фактически превращается в мононациональную республику. Предположения о возможности развития ситуации в таком направлении после окончания войны делалось и ранее 3 .

После возвращения беженцев и стабилизации общественно - политической ситуации чеченцы будут составлять 85-90% от общей численности населения Чечни. Тем самым, моноэтническому государству будет легче отстоять свою независимость.

Такова природа сецессионного конфликта между Чечней и Россией. Сменятся президенты, поменяется власть, но желание России удержать Чечню и желание Чечни не быть в ее составе останутся. И чем дольше будет длиться это противостояние, тем сильнее это будет являться дестабилизирующим фактором чеченского общества, да и российского тоже.

Многие российские политики считали, что Россия могла выиграть эту войну, как войну справедливую. Но со стороны России война с Чечней не могла быть справедливой, хотя и объяви ее как войну против существовавшего режима и за народ Чечни. Крайняя несправедливость этой войны проявилась в особой жестокости военных по отношению к чеченцам, и наоборот, терпимость и отсутствие злобы, особенно на первом этапе войны, чеченцев к российским военнослужащим, не говоря уже об отношении к мирным русским гражданам Чечни. Это объяснялось тем, что российские военные, не знающие язык, культуру, традиции чеченцев, их менталитет, шли воевать со сформированным официальной пропагандой мнением, что чеченцы-бандиты, которых необходимо уничтожать. Они бомбили чужие для них города и села. С другой стороны, чеченцы, знавшие язык и культуру русских, понимали, что русский народ и российская власть нетождественны, что военные являются исполнителями воли своего политического руководства 4 .

Всем сегодня ясно, что Чечня воевала за свою независимость, свободу, за право народа самому определять свое место в мировом сообществе. Определяя же реальные интересы России в Чечне, есть опасение, что ей скорее нужна территория Чечни, но не нужны чеченцы.

Понимая, что Чечню не сохранить, отдельные политики уже предлагали поделить ее. Однако всем надо помнить, что история этого края имеет древние корни, есть и история доколониальной Чечни, где ее территория не ограничивалась горной частью. Главный изъян российской политики в Чечне - это то, что они в упор не хотят видеть чеченцев. Тому подтверждением являлись и голоса российских политиков не тратить деньги на Чечню, а заниматься строительством жилья для русских в России, хотя и на эти цели российский бюджет не располагал средствами.

Любая война имеет свойство кончаться миром. Вопрос состоит лишь в том, насколько долго продлится этот мир. Перерастание вялотекущей войны в активную фазу вызывает опасение, что на карту уже ставится судьба целого чеченского этноса. Сохранение опасности провоцируется и тем, что российские власти пытаются разделить чеченский народ на сторонников независимости Чечни и оппозиционеров. Причем, пытаются это сделать противопоставлением кланов и тейпов. В последнее время особый акцент в расколе нации приобретает религиозный фактор. Чеченцев пытаются заставить заняться выяснением отношений между собой.

В ходе политической борьбы, которая перешла в военное противостояние России и Чечни, российское общество разделилось на тех, кто считает, что Чечня должна быть суверенным государством, субъектом международного права и теми, кто считает Чечню субъектом РФ. Другого варианта просто не существует, как бы разные политические деятели не "упражнялись" в названиях по поводу передачи различных полномочий, чтобы воспрепятствовать государственности Чечни и сохранить целостность России в нынешних ее границах. Более того, многие россияне склонны считать Чечню враждебным государством. Показательны в этом плане данные опроса молодежи (от 17 до 26 лет) и людей старшего возраста (от 40 до 60 лет) в 14 регионах России. При том, что существенно сократился список народов и государств, которые относятся россиянами к "враждебным", Чечня среди враждебных государств оказалась у молодежи на втором месте (13,1 %) после США (16,9 %), а у людей старшего возраста на четвертом месте (8,5 %) после США (24,0 %), Японии (10,1 %) и государств Балтии (9,0 %) 5 . Следует заметить, что Чечня заведомо признается государством и, благодаря усилиям политиков, оно отнесено россиянами в разряд враждебных.

Окончание российско-чеченской войны (1994-1996 гг.), к сожалению, не внесло ясности в государственно-политические отношения между Чечней и Россией. На нынешнем этапе наблюдается осложнение в российско-чеченском переговорном процессе. Прослеживается тенденция превращения переговоров в кампанию России по изоляции Чечни от остального мира.

После окончания российско-чеченской войны в республике состоялись демократические выборы Президента и Парламента Чеченской Республики Ичкерия. Вновь избранная власть получила в наследство искалеченные судьбы людей, разрушенную экономику, уничтоженные города и села, беспрецедентный уровень преступности. И этой власти надо вести переговоры с теми, кто способствовал получению этого "богатого" наследства. Подписание 12 мая 1997 года Договора "О мире и принципах взаимоотношений Российской Федерации и Чеченской Республики Ичкерия" вселяло определенные надежды на прекращение противостояния, снятия напряженности, оздоровления политического и морального климата в отношениях договаривающихся сторон. Однако последующее развитие событий свидетельствует о разных подходах каждой из сторон в оценке сложившей ситуации.

Российское руководство после некоторой паузы настойчиво начало заявлять, что оно рассматривает Чечню только как субъект Федерации и видит необходимость заключения договора о взаимном делегировании полномочий. Одновременно чеченское руководство никогда не уставало заявлять, что оно видит свою республику только как суверенное, независимое государство и считает необходимым заключение договора о добрососедстве и сотрудничестве с установлением дипломатических и консульских отношений с РФ и другими государствами.

Более чем парадоксальными выглядят заявления отдельных российских политиков о том, что народ Чечни "жаждет" быть в составе России и, голосуя за президента Чечни Масхадова, граждане республики голосовали за то, чтобы быть вместе с Россией. Такое видение желания Чечни остаться в составе России смахивает на концепцию "добровольного вхождения Чечни в состав России". На этом фоне утопическим выглядит стремление предоставить максимум свободы, максимум независимости Чечни, но только в составе России. Россия оказалась не в состоянии спрогнозировать не только последствия российско-чеченского конфликта, но впоследствии осуществить краткосрочные и долгосрочные политические, экономические, правоохранительные мероприятия, чтобы в послевоенный период сохранить хотя бы минимальную стабильность в регионе.

Причиной сложившейся ситуации является то, что внимание к деятельности по политическому урегулированию российско-чеченских отношений и поиску экономических возможностей восстановления разрушенного хозяйства Чечни всегда отодвигалось на второй план внутриполитическим и экономическим кризисом в самой России.

Разработка и реализация стратегии государственной политики в отношении Чеченской Республики с начала военного конфликта являлось прерогативой Совета безопасности России. Однако этой проблемой занимаются не только Совбез, но и правительство, которое разрабатывает свою собственную концепцию национальной политики России на Северном Кавказе, несмотря на то, что уже существует подобный документ, утвержденный Президентом России. Одновременно этим вопросом безуспешно занимаются и в обеих палатах Федерального Собрания РФ. Так Госдума принимала постановление "Об обстановке на Северном Кавказе" с определенными рекомендациями для Президента России по ведению переговорного процесса с Чечней. Считается, что реализация национальной политики возлагается на Миннац, но в практической плоскости по отношению к Чечне этим ведает МВД России. Одновременно, свое видение решения кавказских проблем имеют главы субъектов Российской Федерации.

Отсутствие единства действий в координации деятельности федеральных органов власти и органов власти субъектов Федерации ведет лишь к обострению ситуации. Решению этих сложных вопросов не способствуют и частые смены российского правительства, которое принимаемые политические решения не подкрепляет действиями исполнительной власти.

Более чем определенным для большинства политиков можно считать, что Чечня уже не субъект РФ, хотя еще и несуверенное государство. При этом самой России приходится вести диалог с Чечней, как с независимым государством, ибо взаимоотношения центра и региона были утеряны еще в 1991 г.

Признанием Россией де-факто статус Чечни, как независимого государства, являются как российско-чеченская война, так и нынешняя политика России на Кавказе, в том числе и заявления о моральной и политической изоляции Чечни в совокупности с экономической блокадой. В настоящее время подтверждением данного тезиса являются и последние заявления российского руководства об агрессии со стороны Чечни в связи с событиями в Дагестане. Это лишний раз подтверждает, что основным препятствием в урегулировании российско-чеченских взаимоотношений является нерешенность политического вопроса, т. е. вопроса о статусе Чечни.

В отличие от России, Чечня, несмотря на то, что, еще не разобралась с внутренним обустройством, давно определилась со своим политическим статусом и в уровне взаимоотношений с сопредельной стороной. Многие российские политики считают, что причиной ныне возникающих разногласий и непонимания между Россией и Чечней является "двойной стандарт" Хасавюртовского соглашения и зафиксированный в этом документе "отложенный статус Чечни", который каждой из сторон трактуется по-своему.

Представляется, что такое понимание причин разногласий есть не что иное, как нежелание разрешить проблему.

Во-первых, дело в том, что Россия не может избавиться от стереотипа в отношении Чечни. Российская власть в определении "нынешнего реального статуса Чечни как своего рода заповедника российской и международной преступности, как фактического криминального центра Северного Кавказа, да и всего юга России (включая наркобизнес, торговлю оружием и даже людьми)" 6 , ушла недалеко от определений советской власти, которая давала чеченскому народу в годы депортации (1944-1957 гг.) и царской власти - в годы Кавказской войны (1816-1859 гг.).

Во-вторых, причина провала в современных российско-чеченских отношениях - это попытка увязать финансовое, экономическое, социальное, гуманитарное, военное и, наконец, политическое сотрудничество с Чеченской Республикой с попыткой вынудить признать последнюю в своей субъектности в составе Российской Федерации.

В-третьих, желание российской стороны уйти от сути проблемы и перевести вопросы урегулирования из политической сферы в плоскость экономических отношений.

В-четвертых, после потери полного контроля над территорией республики, развала экономики и социальной инфраструктуры, в условиях, когда акценты во взаимоотношениях расставила российско-чеченская война (1994-1996 гг.), Россия пытается предоставить Чеченской Республике самую широкую автономию на основе принципа сохранения территориальной целостности российского государства. В данном случае не учитываются объективные обстоятельства, которые не позволяют реализовать данный принцип.

В-пятых, признание независимости Чечни или отделение от России не означает распад последнего, как государственного образования, а признается лишь факт несостоявшегося государства в определенных границах после подписания Беловежских соглашений.

В-шестых, Россия не в состоянии или считает невозможным, признав независимость Чечни, отстаивать свои интересы на Кавказе через интеграцию - экономическую, политическую, военную, информационную - с сохранением своего суверенитета каждым государством, как это делается в современном мире. Россия теряет Кавказ не из-за того, что появились такие государства, как Азербайджан, Грузия, Армения, а ввиду отсутствия взаимопонимания с этими странами и понимания собственной роли в этом регионе.

Россия должна определиться, что для нее важнее: иллюзия субъектности Чечни в Федерации с сохранением очага напряженности с эскалацией военных действий не только в этой республике, но и на всем Кавказе или наличие стратегического партнера, в лице Чеченского государства, политика которого учитывала бы российские приоритеты на Кавказе.

Новая геополитическая обстановка на Кавказе в полной мере зависит от стабильности и предсказуемости во взаимоотношениях России и Чечни. В этих условиях нельзя не учитывать, что Чечня в прямой или косвенной форме не останется безучастной при усилении напряженности и конфликтности в регионе, особенно, если это будет касаться Ингушетии и Дагестана. Тому подтверждением являются и нынешние события в Дагестане. В связи с этим небезосновательны амбиции чеченских политиков и военных в их желании влиять и участвовать в событиях, происходящих на Кавказе, хотя цели могут быть у них и разные. Тем сильнее будут позиции Чечни на Кавказе, насколько неконструктивна будет политика России в этом регионе.

Для самой Чечни, помимо признания независимости со стороны России и других стран, принципиально важно, какой установится режим государственного управления, насколько правовой характер приобретает деятельность государственных органов, обеспеченность демократических прав и свобод граждан республики. Эта сторона должна быть важна и для России. Российским политикам необходимо обратить внимание на сущностную сторону чеченского государства, а не гадать является ли еще Чечня субъектом России или уже нет.

Перспектива создания Чеченского исламского государства является сильным раздражителем для России, однако это вполне оправданная мера для чеченских властей на этапе сложных последствий прошедшей российско-чеченской войны. Одновременно это могло бы служить и фактором достижения консолидации всего чеченского общества. Вместе с тем, в случае отсутствия определенности во взаимоотношениях России и Чечни есть опасность исламизации республики, как определенная цель в противовес российской политики. В то же время это может для определенных властвующих группировок в Чечне быть и средством удержания власти и достижения личных интересов.

В российской политике должно возобладать осознание того, что с Чечней нельзя разговаривать, как с субъектом РФ, если даже они не готовы воспринимать ее, как независимое государство. Российское руководство должно ставить вопрос о возможности признания независимости Чечни, но при каких условиях. В то же время Чечня, в случае ее признания Россией, должна взять на себя определенные обязательства по учету стратегических интересов России на Кавказе. Вместо таких подходов Россия продолжает удерживать Чечню в неопределенном состоянии, а Чечня, в свою очередь, делая серьезные ошибки и просчеты, болезненно для своего народа пробивает дорогу к своей государственности.

Не только Россия, но и другие страны в различных регионах сталкиваются с трудностями решения подобных государственно-правовых проблем, в ряде случаев они выходят за рамки национальных границ и квалифицируются как реальная угроза международной безопасности и стабильности, подтверждением тому являются события в Югославии. Россия не может позволить такое развитие событий. Президент Чечни А. Масхадов также заявлял, что разрастание конфликта не в интересах российского и чеченского народов.

Безусловно, чеченская сторона сложный партнер в переговорах, тому есть объективные и субъективные причины. Однако есть уверенность, что Чечня не заинтересована быть очагом геополитической нестабильности на Кавказе, она "устала" от потрясений и неопределенностей.

При всей сложности внутриполитической ситуации в Чечне у России не такой большой выбор партнеров на переговорах. Таковыми могут быть нынешний Президент Чечни и его сторонники, которые стремятся добиться признания независимости Чечни в рамках Хасавюртовского соглашения, и, при определенных обстоятельствах, его оппоненты, ставящие перед собой в качестве цели не просто независимость Чечни от России, а борьбу против России с вовлечением сопредельных регионов.

Российское руководство не может ограничиваться одними заявлениями, что поддерживало, поддерживает и будет поддерживать законно избранного президента Чечни Аслана Масхадова, а должно вести реальные переговоры о принципах взаимоотношений в рамках нового политического статуса Чеченской Республики. Чеченская сторона, в свою очередь, не может иметь на переговорах постоянно меняющихся партнеров, которые вырабатывают свои действия в администрации президента и правительства России параллельно и независимо друг от друга, без соответствующей координации своей политики.

Для достижения политического согласия и позитивных результатов Россия и Чечня обязаны исходить из того, что их действия должны быть направлены на то, чтобы содействовать стабильному и безопасному развитию Кавказа и превращению его в регион взаимовыгодного экономического сотрудничества. Исходя из этого, обе стороны на основе Хасавюртовского соглашения от 31 августа 1996 года и договора "О мире и принципах взаимоотношений Российской Федерации и Чеченской Республики Ичкерия" от 12 мая 1997 года должны немедленно приступить к переговорам.

Для разрешения существующего конфликта между Россией и Чечней без референдума не обойтись. Об этом доводилось говорить и в начале развития конфликта и после окончания российско-чеченской войны 7 , однако ни одна из сторон даже не ставит этот вопрос в такой плоскости. Референдум должен проходить не в отдельно взятых районах, как в свое время предлагали отдельные российские политики, а на всей территории Чечни. И российская, и чеченская стороны должны понять, что проведение референдума с очень простым вопросом: "Хотите ли вы, чтобы Чечня была в составе России" и есть тот компромисс в их упорстве не уступать по вопросу о статусе Чечни. Итогами референдума должны руководствоваться в дальнейшем Президент-Парламент Чечни и Президент-Парламент России. Безусловно, референдум должен проводиться под непосредственным контролем международных организаций, и прежде всего, наблюдателей ООН.

Нынешняя попытка Чечни восстановить свою государственность (не без помощи России) превратила ее в зону гуманитарной катастрофы. Одновременно сама Чечня стала фактором региональной безопасности, очагом геополитической нестабильности, из которой исходит угроза гуманитарной безопасности не только для России, но и других кавказских государств.

Таким образом, наибольшую опасность в обострении проблем региональной безопасности, усилении негативных тенденций, что в конечном счете угрожает национальной безопасности чеченского общества, представляют неадекватность действий, принимаемых по отношению к Чечне и в самой Чечне в процессе формирования общества в новых исторических условиях.

К числу значимых угроз национальной безопасности и проблем формирования гражданского общества можно отнести

в области политических отношений:

Двойственность нынешнего политического статуса Чеченской Республики,

Непризнание Россией и мировым сообществом статуса Чечни, как независимого государства,

Неопределенность государственно-политического устройства, незавершенность создания и нестабильность государственных институтов власти, отсутствие законодательной базы, регламентирующие их деятельность,

Возможные территориальные претензии,

Противостояние различных политических сил и группировок,

в экономической области и в области социальных отношений:

Разрушенное хозяйство и отсутствие средств на его восстановление,

Разрыв межхозяйственных связей, изоляция экономики республики от сопредельных территорий

Социальное расслоение общества, формирование многочисленных маргинальных групп,

Высокий уровень преступности, низкий уровень защищенности граждан, сращивание криминальных структур с чиновниками российских и чеченских государственных органов, контроль криминальными структурами определенной части производства,

Усиливающийся поток миграции, отсутствие механизмов упорядочения миграционных процессов,

Рост смертности населения, снижение уровня и качества жизни граждан, нерешенность демографических проблем,

в военной области:

Вероятность внешней военной угрозы, направленной на подрыв государственного суверенитета республики,

Втягивание и участие вооруженных формирований в локальные конфликты вне территории республики,

Наличие неконтролируемых вооруженных формирований, дестабилизация общественного порядка (совершение террористических актов, захват заложников и т. д.),

Тотальная милитаризация граждан республики и отсутствие законов, регламентирующих ношение и хранение оружия,

Отсутствие механизмов действенного политического и гражданского контроля за деятельностью силовых структур,

Углубляющийся разрыв между потребностями вооруженных формирований (законными и незаконными) и экономическими возможностями республики,

в информационной области:

Дезинформация по отношению к Чечне для воздействия на общественное мнение и на принятие решений в государственных органах и в политических кругах России,

Отсутствие свободного доступа средств массовой информации на территорию республики для объективного освещения происходящих общественных процессов,

Однобокое развитие информационных систем, изоляция от международного информационного обмена,

в экологической области:

Рост масштабов и вредных последствий техногенного влияния,

Неблагополучное состояние природной среды,

Наличие мест захоронения отходов вредных производств, в том числе радиоактивных материалов, ядовитых химических и других высокотоксичных и опасных для окружающей среды материалов и веществ.

Проблемы национальной безопасности, политической и экономической стабильности в Чечне находятся, на наш взгляд, в непосредственной зависимости от признания со стороны России бывшей ее автономии.

Исламское государство - не самоцель для чеченского народа. Ключевой проблемой является построение правового государства, отвечающего ментальности чеченского народа. В условиях перехода к гражданскому обществу при наличии внешней угрозы выбор между светским или исламским государственным устройством явно будет тяготеть ко второму.

Наличие внешней угрозы одновременно ограничивает желание и возможности властей Чечни вести борьбу с неконтролируемыми вооруженными формированиями, так как последние являются потенциальными защитниками государственного суверенитета республики. В условиях отсутствия политического признания чеченские власти не могут искать поддержки со стороны российских властей в борьбе с преступностью, в том числе с терроризмом и захватами заложников, в виду того, что это будет расцениваться, как сговор с недавними врагами прошедшей войны. Все это осложняет не только решение вопросов стабильности чеченского общества, но и региональной безопасности.

Определение политических, экономических, правовых, административных регуляторов, обеспечивающие создание такой социально-экономической среды, которая необходима для формирования эффективной системы хозяйствования и поднятия уровня благосостояния граждан, адекватной закономерностям рыночных отношений и становления государственности Чеченской Республики, остается приоритетной задачей на сегодняшний день.

Урегулирование российско-чеченского конфликта возможно лишь в случае признания Россией неотъемлемого права народа Чечни на самоопределение, государственность и учета Чечней стратегических интересов России на Кавказе. Стабильные взаимовыгодные отношения Российской Федерации и Чеченской Республики возможны лишь в том случае, если учитываются взаимные интересы сторон. Россия и Чечня стоят перед историческим выбором, который в дальнейшем будет являться фактором региональной безопасности.

1 Большая Советская Энциклопедия. М. 1934.

2 Цакаев А. Х. Государственное регулирование экономики национально-территориальных образований. М.: Академия народного хозяйства при Правительстве РФ. 1998.

3 Warreport. February-March 1998. № 58.

4 Всеми имеющимися средствами… Операция МВД РФ в селе Самашки 7-8 апреля 1995 г. М. 1995; Материалы опроса свидетелей. Общественный фонд “Гласность”. М. 1996.

5 Независимое военное обозрение. 1999 г. №13.

7 Северный Кавказ - Закавказье: проблемы стабильности и перспективы развития. Материалы международной конференции. 24-26 октября 1997 г. Сочи.

Есть ли будущее у Чечни в составе Российской Федерации

С некоторых пор в публикациях о Чечне с постоянством достойным лучшего применения стал подниматься вопрос о её будущем в составе России. Часть аналитиков и экспертов считают, что республика с преобладанием мусульман, с традициями, отличными от других регионов, с мягко говоря, непростой историей взаимоотношений с Москвой, не имеет будущего в составе РФ. Однако куда большая их часть полагает, что вынесенный в заголовок вопрос должен быть поставлен иначе – есть ли будущее у Чечни без России?

Глава Чечни Рамзан Кадыров не устаёт повторять, что Чеченская Республика – часть Российской Федерации, что она должна оставаться в России, от этого она только выигрывает и экономически, и политически. Цитируем, «Россия – наша страна, так же как и Путин – наш президент». Оттого в Грозном необычайно широко праздновали десятилетний юбилей чеченской конституции, республика в этом году 23 февраля отмечала не день депортации, а День защитника Отечества вместе со всей Россией и т.д.

Итак, есть ли будущее у Чечни в составе России? Способна и готова ли она на самостоятельное «плавание»?

Чечня это – сила?!

На первый взгляд, кажется, что у Чечни нет сколько-нибудь особо значимых причин и перспектив пребывания в составе России. Не забираясь в дебри истории, вспомним хотя бы две печально известные чеченские войны (1994-1996 и 1999-2004), в результате которых погибло несколько десятков тысяч человек. Или ползучую исламизацию и шариатизацию чеченского общества. Как пишет в статье «Чечня с покрытой головой» Мари Жего (Le Monde), новое поколение чеченцев растёт с другими ценностями. Теперь дети упрекают родителей в недостаточно ревностном, например, исполнении намаза.

У Чечни есть не только причины мечтать о независимости, но и определённые возможности мирно развиваться после отделения от России. Ведь её потенциал, подчеркнём, потенциал достаточно высок:

- географическая удалённость от политического и культурного центров России. Как известно, расстояние от Грозного до Москвы составляет более 2 тысяч км. А чем длиннее поводок, тем больше свобода маневрирования. Давно уже было сказано: большая империя, как и пирог, легче всего объёдается с краёв;

- природные ресурсы . К основным полезным ископаемым, которыми богата республика, относятся нефть, газ, природные строительные материалы, термальные и минеральные воды. По добыче нефти она занимает достаточно высокое 21 место в России, и сегодня более всего чеченцы мечтают о своих нефтеперерабатывающих заводах, а в перспективе и газоперерабатывающем заводе. Часть экспертов полагает, что местные запасы нефти достаточны, чтобы сделать чеченскую экономику сильной, независимой и самодостаточной, что чревато между прочим возрождением чеченского сепаратизма. Кстати, именно с этим в республике связывают проволочки в Москве со строительством НПЗ;

- благоприятные условия для ведения сельского хозяйства. Плодородные почвы, обилие теплых дней в году, обширные пастбища позволяют выращивать практически любые сельскохозяйственные культуры, а также развивать животноводство;

- человеческие ресурсы . Как свидетельствует статистика, рождаемость в Чечне превышает среднероссийский показатель на порядок – в два раза. То есть, в отличие от большинства других российских регионов, здесь проживает молодое и быстрорастущее население – средний возраст чеченцев составляет менее 23 лет. А ведь хорошая демографическая ситуация является залогом высоких темпов экономического роста;

- возможности развития туризма . Перспективы туризма выглядят привлекательными уже в силу того, что Чечня занимает 3-е место в России по объёму геотермальных вод, пока их энергия практически не используется. Но уже вовсю идёт строительство горнолыжного курорта «Ведучи» (под госгарантии деньги дал известный бизнесмен Руслан Байсаров). Есть и другие проекты – строительство спортивно-туристического комплекса «Кезеной-Ам», туристической базы «Беной», водолечебницы в Грозном и т.д. То есть у чеченского сепаратизма есть определённые экономические доводы;

- национальная политическая и экономическая элита , желающая получить контроль в республике. Хотя большая часть инвестируемых средств в экономику Чечни имеет бюджетное происхождение, всё чаще поступающие в республику деньги исходят от бизнесменов чеченского происхождения. При этом не имеет особого значения то, в каком российском регионе или другой стране они проживают в настоящий момент. Так, в статье «Чечня, территория России» Анастасии Кириленко (Радио Свобода) речь идёт всё о том же Руслане Байсарове, проживающем в Москве, Мусе Бажаеве, осевшем на Украине и др.;

- высокоразвитое национальное самосознание . Чеченцы несмотря ни на что и вопреки всему сохранили свою национальную идентичность и культурную самобытность. Помогло то, что они относительно поздно попали в состав России, много и упорно сопротивлялись российским властям, раз за разом терпели поражение, что не могло не задеть их национальной гордости и усилить патриотизм, любовь к родному краю, зачастую переходящие в национализм и шовинизм. А ещё самолюбие, воинственность и свободолюбие. Они не любят ходить в бедных, просить милость, зато сильна установка на материальный достаток, благополучие и успешную карьеру. В общем, признаем, хороший фундамент для создания своей государственности.

В самой Чечне надеются, что к 2025 году она выйдет в «регионы-лидеры». Во всяком случае, Владимир Путин в своё время назвал Чечню самодостаточным регионом, который может прокормить не только себя, но и других.

Надо любить Россию, как бы этому ни мешало государство

Итак, предположим, что Чечня ушла в самостоятельное «плавание» (оставим в стороне проблему урегулирования в таком случае отношений с Россией; распад имеющихся государств это ведь всегда катастрофа), что её может ожидать – штиль или штормы? Другими словами, может ли маленькое государство существовать отдельно и не быть под покровительством крупных держав?

- геополитические соображения . В вопросе существования малых государств многое зависит от внешних факторов. Так вот, в создании независимой Чечни сегодня никто из сильных мира особо не заинтересован. А это весьма серьёзно, ибо в наше время новые государства возникают не столько по причине внутренних устремлений, сколько по политической воле великих держав. У этого проекта, в отличие от того же Косово, серьёзной внешней поддержки нет, во всяком случае, пока. К тому же далеко не каждый этнос в состоянии создать свою государственность. Одних желаний для этого мало. Важно, чтобы страна, заявляющая о своей независимости, граничила, по меньшей мере, с двумя другими государствами или с берегом моря. Чечня же фактически анклав, граничит с Ингушетией, Северной Осетией, Ставропольским краем и Дагестаном. И значит, уйти на все четыре стороны у неё не получится, вокруг неё Россия и горная граница с Грузией;

- экономические резоны . Выжить маленькому государству в современном мире экономически крайне трудно, если вообще возможно. В самом деле, что может стать экономической основой независимой Чечни? Нефть? Но её промышленные запасы в республике в значительной степени уже исчерпаны. А мировой тренд показывает рост цен на углеводороды.

Что касается разведанных запасов (считается, что они превышают 370 млн. т), то они залегают на глубине почти 5 км. и очень трудны для освоения. Для их добычи самостоятельно у Чечни нет ни бурового, ни промыслового оборудования, ни достаточного количества подготовленных специалистов. Может быть сельское хозяйство? Сомнительно. Во всяком случае, сегодня в магазинах Чечни очень мало продуктов собственного производства – всё больше адыгейские, дагестанские, азербайджанские. В республике имеются приличные запасы гидроэнергетических ресурсов горных рек, но для того, чтобы наладить их использование опять же нужны инвестиции, оборудование и подготовленные кадры. Чечня сегодня живёт строительством и торговлей, среди её малых и средних предприятий преобладает непроизводственная сфера – оптово-розничная торговля, общественное питание и разнообразные услуги. Это всё крайне необходимо, но невероятно мало для жизнеобеспечения чеченцев. К тому же городское население республики и в начале ХХI века остаётся крайне немногочисленным – около 35 процентов;

- пограничные конфликты . Как известно, административная граница между Чечней и Ингушетией (до 1992 года они составляли единую Чечено-Ингушскую автономную республику), до сих пор условная. В конце прошлого года власти Чечни продекларировали желание установить официальную границу между двумя субъектами федерации. Причём Чечня хочет не просто границу, а границу на основе архивных документов, другими словами, она претендует на приличную часть Ингушетии. Подобные претензии являются проблемой даже в условиях пребывания Чечни в составе России, а уж в условиях свободного «плавания» и того более. В случае выхода из состава России ей придётся решить многие застарелые территориальные споры с соседями;

- межклановые противоречия . Хотя сам Рамзан Кадыров убеждён, что в республике всё находится под его жёстким контролем, преодолены межклановые разборки и побеждён терроризм, степень недоверия и взаимной ненависти в Чечне достаточно велика. Как пишет та же Анастасия Кириленко, в среде недоброжелателей Кадырова гуляет шутка весьма показательного свойства: «Через какое время после вывода российских войск осуществится кровная месть Кадырову – неделю, месяц, час?» Ответ: «За два часа до этого». Другими словами, чеченцам в случае осуществления этого сценария на долгие годы пришлось бы забыть даже про относительную стабильность в республике, её ждала бы перманентная внутричеченская война между радикальными и умеренными исламистами. В общем, в случае отделения от России чеченцы будут жить плохо, но недолго. А значит, только в составе РФ и есть будущее Чечни и её народа.

Источник - Онлайн-журнал «Биржевой лидер»

Оригинал - http://www.profi-forex.org/novosti-rossii/entry1008164368.html

В 2003 году была принята новая Конституция республики, согласно которой Чечня являлась субъектом Российской Федерации. В этом же году состоялись президентские выборы, победу на которых одержал Ахмат Кадыров . 9 мая 2004 г. Ахмат Кадыров погиб в городе Грозном в результате террористического акта во время празднования Дня Победы. Новым президентом Чеченской Республики сталАлу Алханов . В 2007г. после отставки Алу Алханова президентом Чечни сталРамзан Кадыров , сын Ахмата Кадырова.

Вследствие распространения в республике идеологии ваххабизма сепаратисты стали широко использовать смертников. Среди терактов, организованных Ш. Басаевым и его «соратниками» на деньги международных «покровителей», захват заложников в театральном центре на Дубровке в Москве 23 октября 2002 г. (см. «Норд-Ост»); взрыв Дома правительства в Грозном 27 декабря 2002 г.; теракт в с. Знаменское Надтеречного р-на Чечни 12 мая 2003 г.; взрывы на рок-фестивале «Крылья» в Москве (5 июля 2003 г.), в электричке в Ессентуках (5 декабря 2003 г.), у гостиницы «Националь» в Москве (9 декабря 2003 г.); взрыв в Грозном 9 мая 2004 г., в результате которого погиб президент Чечни А. Кадыров ; взрывы двух российских пассажирских лайнеров 24 августа 2004 г.; захват школы в г. Беслан (1 сентября 2004 г.) и др. Эти теракты привели к гибели многих сотен мирных жителей России.

8 марта 2005 г. «президент» Ичкерии Аслан Масхадов был уничтожен в результате спецоперации Российских войск в с. Толстой-Юрт под Грозным. Его полномочия перешли к «вице-президенту» Абдул-Халиму Садулаеву . В 2006 г. он был ликвидирован в г. Аргун. Полномочия «президента» Ичкерии были возложены на «вице-президента» Доку Умарова. Его заместителем стал Ш. Басаев. 10 июля 2006 г. Басаев был уничтожен в результате взрыва сопровождаемого им грузовика с взрывчаткой. Ликвидация одиозного лидера сепаратистов означала разгром остатков организованного бандитского подполья., многие участники которого воспользовались амнистией и сложили оружие (к 30 января 2007 г. - свыше 500 человек).

15 июня 2011 г. журнал Forbes назвал Доку Умарова в списке десяти самых опасных в мире криминальных главарей, разыскиваемых ФБР. Издание называет его «российским Усамой бен Ладеном». Умаров взял на себя ответственность за организацию взрывов в московском метро и в аэропорту "Домодедово" в 2010 году.

По данным, опубликованным Госсоветом Чечни, с 1991 по 2005 г . в республике погибли 160 тыс. человек, из которых только 30 - 40 тыс. чеченцы. Большинство жертв конфликта - русские. Также пострадали дагестанцы, ингуши и другие народы.

Установление легитимной власти на территории Чечни как субъекта РФ, восстановление конституционного порядка на ее территории и возвращение республики в правовое и экономическое поле Российской Федерации, стабилизация социально-политической обстановки, энергичные меры по восстановлению разрушенной инфраструктуры - вот главный итог восстановления конституционного порядка в Чечне .

Конфликт между Азербайджаном и Арменией

Еще в период существования СССР возник межнациональный конфликт между Арменией и Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха - автономной области в составе Азербайджана. 74 % ее населения составляли армяне. Поскольку их жалобы на неравноправное положение игнорировались, в Карабахе в 1988 г. был проведен референдум. Большинство его участников высказались за присоединение области к Армении. Ее отноше­ния с Азербайджаном резко обострились, в городах обеих рес­публик начались погромы. Армяне бежали из Азербайджана, азербайджанцы - из Армении. Вмешательство Советской ар­мии лишь усугубило положение.

В 1991 г. Нагорный Карабах провозгласил независимость и, опираясь на помощьАрмении , сформировал боеспособную армию. В 1992-1994 гг. разверну­лись полномасштабные военные действия, в результате кото­рых армянские и карабахские войска заняли часть территории Азербайджана. С 1993 г. при посредничествеОрганизации по бе­зопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) шли переговоры о мирном урегулировании конфликта. В мае 1994 г. был подпи­сан протокол о прекращении огня. Однако окончательного ре­шения проблемы так и не найдено. Позиция ОБСЕ состоит в том, что необходимо сохранить территориальную целостность Азербайджана и одновременно гарантировать защиту прав ар­мянского населения Карабаха. Но Карабах до сих пор считает себя независимым, несмотря на то, что не признан междуна­родным сообществом. Продолжается блокада границ Армении со стороны Азербайджана и дружественной ему Турции.

В 1993 году в Азербайджане к власти пришел Гейдар Алиев , предпринявший шаги к улучшению отношений с Москвой. В результате 24 сентября 1993 г. Азербайджан вступил в СНГ, а 12 мая 1994 г. при посредничестве России в Бишкеке был подписан договор о прекращении огня. Переговорный процесс между Азербайджаном и Арменией при посредничестве России ведется без видимого успеха до настоящего времени. Угли непогашенного костра тлеют до сих пор!

Конфликт вокруг Приднестровья

Другой конфликт, возникший на постсоветском простран­стве и до сих пор сохраняющий остроту, связан с восточной ча­стью Молдовы - Приднестровьем. Значительную часть его насе­ления составляют русские и украинцы. Националистические силы, пришедшие к власти в Молдове, провозгласили ее госу­дарственным языком румынский и взяли курс на объединение с Румынией. В ответ на это в Приднестровье в 1990 г. образова­лась Приднестровская Молдавская Республика (ПМР). Первоначально выдвигалось требование признания федеративного статуса этой республики в рамках Молдовы. Затем, в 1991 г., было заявлено о независимости Приднестровья.

В результате и в Молдове, и в Приднестровье были созда­ны собственные воинские формирования. В 1992 г. между ними начались боевые действия. Они были прекращены толь­ко после вмешательства российских войск, находивших­ся на территории Приднестровья. В 1997 г. при посредничестве России и Украины было подписано соглашение, по которо­му Молдова признавалась единым государством, обязанным уважать интересы населения Приднестровья. Однако само­провозглашенная республика продолжает считать себя незави­симой.

Обстановка в Таджикистане

Большие трудности возникли в среднеазиатских государ­ствах СНГ, особенно в Таджикистане. Здесь в 1992 г. на почве межклановых и религиозных противоречий вспыхнула крово­пролитная гражданская война. Сторонники исламизации Тад­жикистана получали поддержку религиозных фанатиков из Афганистана. Мусульманские экстремисты проникали и на территорию других среднеазиатских стран СНГ.

При помощи миротворческих сил СНГ, основу которых со­ставляли российские войска, боевые действия удалось прекра­тить. В 1997 г. между президентом ТаджикистанаЭмомали Рахмоновым и лидерами оппозиции при посредничестве России было заключеноСоглашение об установлении мира и националь­ного согласия. Оппозиция получила около трети мест в прави­тельстве, ее вооруженные формирования вошли в состав госу­дарственных силовых структур. В 2000 г. большая часть миротворческих сил покинула территорию Таджикистана. Российские войска остались лишь для охраны таджикско-афганской границы.

Противоречия в Абхазии и Южной Осетии

Крайне сложная ситуация возникла на территории Грузии, также являющейся многонациональным государством.Абхазия до 1931 г. имела статус союзной республики в составе СССР, а затем - автономной республики в составе Грузии.В 1990 г. Аб­хазия объявила о своемсуверенитете. На ее территории с 1991 г. начались вооруженные столкновения. В 1994 г. в Абхазию всту­пили миротворческие силы СНГ. В зону конфликта прибыли наблюдатели ООН.Это позволило добиться прекращения во­енных действий, однако политическое урегулирование кон­фликта до сих пор не достигнуто.

Южная Осетия, автономная республика в составе Грузии, в 1990 г. также выдвинула требования о своем преобразовании в союзную республику. Это было ответом на приход к власти в Грузии националистического правительства во главе соЗвиадом Гамсахурдией, который провозгласил лозунг «Грузия для грузин» и заявил о ликвидации автономий.

В середине 2001 в СтепанакертеАбхазия, Нагорно-Карабахская Республика, Приднестровская Молдавская Республика и Южная Осетия образовалиСодружество Непризнанных Государств (СНГ-2) - неформальное объединение, созданное для консультаций, взаимопомощи, координации и совместных действий.

Отношение российского руководства к проблеме непризнанных государств на постсоветской территории резко изменилось в результате произошедшего в августе 2008 г . на территории Южной Осетии и Грузии вооруженного конфликта между Грузией с одной стороны и Россией вместе Южной Осетией и Абхазией с другой.

После завершения военных действий противостояние сторон приобрело преимущественно политический и дипломатический характер, в значительной мере перейдя в сферу международной политики. 26 августа 2008 г. президент России Дмитрий Медведев подписал указы о признании государственного суверенитета республик Южная Осетия и Абхазия, «учитывая свободное волеизъявление осетинского и абхазского народов, руководствуясь положениями Устава ООН, декларацией 1970 г. о принципах международного права, касающихся дружественных отношений между государствами, Хельсинкским Заключительным актом СБСЕ 1975 г. и другими основополагающими международными документами». Это решение вызвало резко негативную международную реакцию. Одновременно российское руководство предприняло шаги для ослабления напряжённости между ПМР и Молдавией, Азербайджаном и Арменией.

Вопросы для самопроверки:

Какие причины вызвали необходимость военной операции в Чечне?

На чем основаны противоречия между армянами и азербайджанцами в Нагорном Карабахе?

Каковы меры, предпринимаемые Россией для ликвидации этнических конфликтов на постсоветском пространстве?

Почему Россия признала независимость самопровозглашенных Южной Осетии и Абхазии? Обоснуйте ответ с помощью материалов периодической печати и Интернета.

Четырнадцать лет назад Чечня превратилась в очаг одной из самых затяжных и кровавых войн конца ХХ - начала ХХI века, став не только не проходящей головной болью для руководства России, но фактором, серьезно влияющим на внутри- и внешнеполитическое положение РФ.

То как будет решена чеченская проблема, если не определит, то во многом повлияет на формирование административного и в целом государственного устройства всей России.

Множество экспертов и аналитиков давали и дают свои оценки происходящему. Между тем значительная часть записных "специалистов по Чечне" видела республику лишь на экране телевизора. На этом фоне свою ценность имеют свидетельства тех, кто знаком с ситуацией в ЧР изнутри и способен делать выводы на основе своего личного опыта.

Автор предлагаемой статьи коренной грозненец в четвертом поколении (предки пришли на Кавказ вместе с войсками в середине XIX века во время организации сунженской линии казачьих станиц), вырос в республике и не раз по служебным делам бывал в Чечне уже после двух чеченских войн. Возможно, его оценки и рассуждения будут интересны тем, кто хочет составить мнение о нынешнем положении дел в Чечне.

Ответ на вопрос, вынесенный в заголовок статьи, распадается на много подвопросов: Может ли Россия уйти из Чечни? Могут ли чеченцы быть вне России? Если жить в одном государстве, то как? В какой России хотели бы жить чеченцы? И т.д.

БЫТУЮЩИЕ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ НА ПРОБЛЕМУ

Но вначале имеет смысл привести существующие в российском обществе, часто прямо противоположные, точки зрения на вопрос сосуществования русских и чеченцев, Чечни и России.

Напомню основные из них:

Политика России в Чечне - яркий пример проявления присущего русским империализма, этого бича малых народов, а "басаевы" это радикальные представители борцов за свободу порабощенного чеченского народа. Можно по-разному относиться к методам борьбы чеченского сопротивления, но долг каждого честного человека клеймить кремлевских оккупантов втянувших народы России в кровавую колониальную войну на Кавказе;

От совместного проживания русских и чеченцев в одном государстве одни проблемы, поэтому непонятно зачем мы в Чечню влезли. Лучшее решение - возвести вокруг Чечни непроницаемый забор, "чтоб они к нам не лезли";

Вопрос не в том кто с кем совместим, а в том, что чеченцы не способны жить в демократическом обществе, построенном на основе либеральных ценностей. Поэтому рано или поздно Чечня вывалится из России и не только она, но и Дагестан, Ингушетия, и другие республики Кавказа, а может быть и Поволжья, вопрос в том, какой крови нам это будет стоить;

Чеченцы неисправимы и с русскими в мире жить не в состоянии, но Чечню мы оставить не можем, поэтому будем верны заветам генерала Ермолова. С этими бандитами можно говорить только с позиции силы;

Хватит жить пережитками XIX века, чеченцы в принципе такие же люди как мы, надо вообще реже вспоминать, что они чеченцы. Чечня соответственно обычный субъект Федерации, в котором надо все, что разрушили восстановить, всех террористов поймать, уровень занятости населения поднять и никаких проблем не будет ни сейчас, ни потом;

Проблема не в чеченцах, а в мировой закулисе (вариант американском империализме) разжигающих вражду между народами России (Советского Союза). Надо восстановить Советский Союз, правильно реализовать принципы ленинской национальной политики, а всему прогрессивному человечеству сплотиться в борьбе с мировым злом (империализмом);

Всегда жили вместе и ничего, пока не пришли эти, и не испортили все. Надо снова жить как надо и не ссориться.

Вот примерный набор подходов к проблеме.

КТО ВОЮЕТ ПРОТИВ РОССИИ?

Сегодня диверсионно-террористическую деятельность в Чечне ведут несколько сот боевиков объединенных в небольшие группы (25-30 бойцов - это уже крупное подразделение), преимущественно это личная охрана полевых командиров, редко участвующая в боевых действиях. Между ними зачастую отсутствует постоянная координация и сильно разнится идеологическая мотивация ведения войны.

Значительную часть кадровых боевиков составляют так называемые иностранные наемники (которые скорее все-таки не наемники, а оплачиваемые идейные добровольцы, в основном арабские).

Деятельность полевых командиров сводится к организации индивидуального террора, поборам с мирного населения и диверсиям, к которым в качестве пушечного мяса привлекают "молодняк", играющий роль непосредственных исполнителей при закладках фугасов и проч. При этом главари боевиков редко выходят на связь, существуя в режиме радиомолчания.

Мобилизационный резерв боевиков - несколько тысяч человек. "Резервисты", как правило, живут у себя дома, а не на лесных базах. Это "клиентелла" полевых командиров, совершающая разовые вылазки и диверсии преимущественно на коммерческой основе. Их семьи обстирывают боевиков, обеспечивают продовольствием, добывают для них информацию, распространяют газеты и кассеты с обращениями Удугова, Басаева и прочих идейных лидеров моджахедов.

Наиболее влиятельной фигурой среди полевых командиров является Басаев. Он и связанные с ним арабские эмиссары исполняют функции политических менеджеров "по связям с заграницей" и операторов, распределяющих поступающие из-за рубежа средства.

Самые опасные, районы в республике - Веденский и Курчалоевский, но даже в них члены бандгрупп средь бела дня не разгуливают. Во всех населенных пунктах есть свои силовики (милиция, стрелковые роты, комендатуры и проч.), поэтому боевикам приходится прятаться или, по крайней мере, не афишировать свое присутствие.

Все эти "силы сопротивления" можно поделить на три части.

1. Бандиты и те, кому просто некуда деться. В период между первой и второй войнами каждый, кто мог собрать вокруг себя десяток другой вооруженных друзей и подельников, был сам себе генерал - сам искал средства пропитания, пытался контролировать какую- то территорию либо отвоевывал сферу влияния. И таких частных армий было множество.

Бойцы этих "бригадных" и "дивизионных" генералов были, как правило, ветеранами первой войны и не знали куда себя деть в мирной жизни, тем более что особых возможностей мирной жизни и не было. Вот и промышляли, чем могли.

Из этих беспокойных вояк Масхадов в 1997-1998 гг. предлагал Кремлю сформировать несколько бригад российского спецназа и отправить, куда-нибудь подальше, например, на таджикско-афганскую границу.

Большая часть из них, здраво рассудив, решила во второй войне не участвовать. Но были и такие, кто пошел воевать либо по глупости, либо из желания отомстить за погибших родственников, либо не ожидая снисхождения за предыдущие "подвиги". Некоторые просто залегли на дно в Чечне или среди кистинского населения в Ахметовском районе Грузии.

Все они и составляют базу для ныне откровенно криминальных групп сохранивших, тем не менее, какие то связи с "идейными" боевиками.

2. Ичкерийцы, т.е. приверженцы, прежде всего независимой Чечни, а не халифата. Это деятели типа Масхадова и Гелаева, их окружение и разные представители бывших "легитимных" ичкерийских госструктур.

И раньше ичкерийцы отличались не столько военной, сколько публицистицекой активностью, предпочитая выступать перед европейскими "правозащитниками" либо отсиживаться в землянках и схронах. Ныне этот лагерь как военная сила практически перестал существовать. Кто-то убит, кто-то сдался и легализовался. Проживающие же за границами РФ как могут портят жизнь российскому руководству заявлениями о геноциде чеченского народа, но особого успеха не имеют.

3. Моджахеды, они же ваххабиты, они же террористы , связанные с полумифической Аль-Каедой. Возглавляются Басаевым и его арабскими друзьями. Исполнители всех нашумевших терактов.

Их цель создание мусульманского халифата везде, где только возможно. Не только в Чечне и национальных республиках Кавказа и Поволжья. Везде. На всех территориях, которые удастся захватить. Ставрополье, Краснодарский край, Астраханская область и далее, где только возможно.

Это немногочисленная, но реальная военная сила, не ведущая по тактическим соображениям открытых боевых действий. Они имеют структуры как в ЧР, так и в других республиках Северного Кавказа, а так же связи в мусульманских странах и устойчивое финансирование оттуда же.

Являются центром притяжения для всех разновидностей вооруженной оппозиции, их руководящей и направляющей силой. Несмотря на отторжение ваххабизма традиционалистским чеченским обществом, обладают идеологическим багажом притягательным для молодежи и деклассированных элементов. Лично Басаев имеет так же ореол народного героя. Моджахеды имеют свои СМИ типа удуговского Кавказ-центра и нелегальных печатных изданий.

Ни при каких обстоятельствах не сложат оружия. Готовы к любым жертвам среди своих и чужих. Будут вести активную террористическую деятельность пока обстановка позволяет вербовать радикальных сторонников и не прекратится финансирование.

СТРЕЛЯЮТ НЕ ТОЛЬКО ЛЮДИ, НО И ДЕНЬГИ

По наблюдениям сотрудников УФСБ по ЧР с которыми мне приходилось общаться, какая либо крупная заварушка в мусульманском мире тут же отзывается сокращением чеченской террористической активности. Переключается внимание иностранных эмиссаров, перераспределяются денежные потоки. Наступает временное затишье.

Откуда же берутся деньги для финансирования боевиков? Источников несколько.

В первую очередь деньги условной Аль-Кайды и иных мусульманских террористических центров, а так же пожертвования на "священную войну" всяких сумасшедших арабских нефтяных шейхов.

Во-вторых, пожертвования мирной мусульманской общественности, предназначенные как бы не на военные нужды, а на гуманитарную поддержку бедствующего чеченского народа. Для примера в Стамбуле чуть ли не в каждой мечети стоит ящик для подобных пожертвований. Большая часть этих денег, конечно, разворовывается еще до попадания в Чечню, но что-то все же перепадает и "басаевым".

В третьих это деньги чеченской диаспоры устроившейся с комфортом в мусульманских странах (сын Мосхадова к примеру владелец Исламского банка в Малайзии).

В четвертых средства, которые удается выжать "на месте". Деньги в ЧР есть и не малые. Кто-то дает добровольно, кто-то платит за безопасность, у кого-то просто отбирают силой.

"МИРНАЯ ЧЕЧНЯ" СЕГОДНЯ

И, тем не менее "мирная Чечня", которую время от времени показывают по центральным телеканалам, - это вовсе не миф, изобретенный подконтрольными Кремлю журналистами. Несмотря на практически полностью разбитый и не восстановленный Грозный и другие картины недавней войны, а так же периодические теракты, республика всё же живет специфической, но мирной жизнью. И главный показатель здесь - настрой простых людей.

Большинство жителей Чечни смертельно устали от войны и разрухи, поэтому продолжения боевых действий под какими угодно правильными лозунгами не хотят, и это главный ресурс федеральных сил при наведении "конституционного порядка".

Чечня не средневековый Афганистан. Чеченцы в основной своей массе, родились и выросли в СССР, и их стандарт нормальной жизни - это советский стандарт, включающий всё то, что исчезло либо стремительно исчезало при Дудаеве и при Масхадове и особенно в период засилья ваххабитов.

Чеченцы по-разному (иногда враждебно) относятся к России, но большинство из них понимает, что только в составе РФ они могут рассчитывать на восстановление привычной жизни, в которой есть школы, больницы, пенсии, электричество, газ, телефон и прочие блага цивилизации.

Опыт существования в дудаевско-масхадовской Ичкерии многому научил даже тех, кто на первых порах с энтузиазмом приветствовал идею независимости.

В 1991 году, идея создания независимого государства захватила большую, и притом не самую худшую, часть чеченского общества, включая тех, кто сегодня искренне сотрудничает с федеральными силами.

Но интересно то, что, даже, создав "независимое государство", да еще под лозунгом "Прощай, немытая Россия!" (этот и ему подобные лозунги висели на площади Ленина в центре Грозного), чеченцы парадоксальным образом эмоционально оставались в России.

В 1992 году многие чеченцы, в том числе и те, кто активно поддерживал Дудаева, возмущались, что правительство РФ раздает ваучеры населению Ингушетии и не делает того же самого в Чечне. При этом на ехидные вопросы русских грозненцев "а почему Россия должна давать ваучеры населению иностранного государства?", следовали нелепые ответы, в которых сквозило полное непонимание сути происходящего.

И уж совсем комичным был случай, когда в начале своего правления (1992 год) Дудаев просто не знал, как вести себя в ситуации, когда население "независимого чеченского государства" привычно перешло на летнее время, переведя стрелки часов вместе со всей Россией по указу из Москвы.

Ныне, после двух жестоких войн, и тотального беспредела в межвоенный период жить в "независимом государстве" не хотят большинство из тех, кто прежде был горячим сторонником суверенной Ичкерии. Цена независимости оказалась слишком высока: потеря собственности, разрушение привычной среды обитания и образа жизни, гибель людей, беспредел бандгрупп, ваххабитов и проч.

И дело не только в "проклятых русских империалистах", готовых на любые разрушения лишь бы не дать свободно жить этому "маленькому, но гордому" народу. Очевидным для всех стал тот факт, что чеченцы сами неспособны создать независимое чеченское государство в обозримом будущем.

Такие особенности чеченского общества, как кумовство, соперничество тейпов и землячеств в сочетании с неукротимым стремлением к личному лидерству даже в малой группе, на протяжении веков препятствовали выстраиванию у чеченцев вертикальных властно-иерархических структур. События 1996-1999 годов продемонстрировали всем, в том числе и самим чеченцам, что эти черты до сих пор не изжиты. Крах масхадовского "государства", существовавшего лишь на бумаге, лишний раз доказывает правоту пословицы: "где два чеченца, там три бригадных генерала".

Халид Ямадаев, известный и влиятельный полевой командир дудаевско-масхадовского периода, перешедший в 1999 году на сторону России, изложил мне эту мысль таким образом: "Мы воевали за независимость, и мы её завоевали! Но потом мы поняли, что от независимости одни только беды. Поэтому сейчас мы с Россией".

Те, кто сегодня сделал выбор в пользу Москвы, обосновывают его, прежде всего прагматическими соображениями. Уйдут русские войска - вернутся неприемлемые для большинства чеченцев ваххабиты, снова начнется принуждение к чуждым, агрессивно-примитивным формам ваххабитского общежития, снова закроются школы и больницы, не будет телевидения, электричества, не будет пенсий, зарплат, вернутся вооруженные разборки на улицах городов и сёл и т.д.

Не будет России - будут ваххабитские отморозки, а значит рано или поздно вспыхнет третья война, неизбежность которой - чрезвычайно распространенный среди простых чеченцев, внушающий ужас миф.

К тому же никто не заблуждается - "независимость" будет означать не только выход из привычного российского жизненного пространства, но и перспективу захвата Чечни другими мировыми силами, при этом сами чеченцы рискуют все потерять, не приобретя ничего.

МОЖЕТ ЛИ РОССИЯ УЙТИ ИЗ ЧЕЧНИ?

В общем-то, сегодня вопрос об уходе России из Чечни остро не стоит, по крайней мере, так остро как он стоял несколько лет назад - до второй чеченской войны или сразу после неё. Многое изменилось: активное сопротивление боевиков подавлено, авторитет российской власти и лично президента Путина среди чеченцев достаточно высок, в ЧР сложились устойчивые и влиятельные группы элит не видящие возможности нормального существования республики без России и не заинтересованные в этом никоим образом. Но заблуждаться не стоит, проблема не разрешена, она лишь заморожена.

К тому же даже если все начнет развиваться по самому оптимистическому сценарию, теракты и диверсии будут происходить ещё очень и очень долго. И мы должны смириться с тем, что Чечня надолго будет нашим крайне проблемным, хронически убыточным регионом, отвлекающим на себя много сил и средств.

В этой ситуации кто-то вновь может вернуться к мысли, что нам проще всего плюнуть и навсегда уйти из Чечни. Тогда, мол, причина конфликта будет исчерпана, а вместе с ней, все издержки и поводы для беспокойства. Такой подход, конечно же, крайне наивен.

Давайте задумаемся над тем, почему, несмотря на угрозу террористической войны, Британия все равно остается в Ольстере, Испания - в Стране Басков, Индия - в Кашмире?

Причины везде примерно одинаковы: во-первых, всякое уважающее себя государство никогда не пойдёт на поклон к сепаратистам и не откажется от своих обязательств перед гражданами (в том числе и перед теми, которые принадлежат к этническим и религиозным группам, от имени которых повстанцы пытаются выступать).

Кроме того, уход из "горячей точки" чреват "эффектом домино". Испанцы понимают, что с утратой Басконии начнутся проблемы с Каталонией, где тоже сильны сепаратистские настроения. И англичане не забывают, что их страна называется "Соединенное Королевство", в которое входят Шотландия и Уэльс. Индия же вообще борется с сепаратистами на территории восьми штатов и районов федерального подчинения, расположенных за тысячи километров друг от друга.

Нелишне напомнить и о том, что в конце 80-х многие у нас склонялись к тому, чтобы "отпустить" из СССР Литву, Латвию и Эстонию, даже не предполагая, что по тому же пути могут последовать Украина и Белоруссия. Однако как только джинн сепаратизма был выпущен из бутылки, вся государственно-правовая конструкция Советского Союза распалась за считанные месяцы.

Поэтому, отказавшись от Чечни, мы должны быть готовы уйти со всего Северного Кавказа. А также, не исключено, из мусульманских республик Поволжья, после чего Россия будет разрезана на две части и перестанет существовать как единое государство.

К тому же ни одна из проблем решена не будет. Люди типа Басаева не умеют останавливаться. Нас все равно втянут в новую войну, и всё вернется на круги своя.

Вспомните в 99-м году Басаев и Хаттаб собирались вести джихад на территории России, а не, к примеру, Азербайджана. Казалось бы, чего проще - азербайджанцы мусульмане (пусть и шииты), государство дряхлое, боеспособность армии ниже всякой критики, да к тому же есть нефтяные поля Каспия - чем не цель для джихада?

Но нет, Россия для них аллерген вызывающий постоянное беспокойство. Жить с нами в мире на одной планете они уже не смогут.

Есть, впрочем, и ещё один, чисто моральный аспект. Отказ от Чечни немыслим по той причине, что Россия не может позволить себе предать тех чеченцев, которые в очередной раз поверили в серьезность политических намерений федерального центра (а это десятки тысяч жителей). Если после всего, что произошло за последние годы, мы снова "передумаем" и изменим курс, авторитет российской государственности на Кавказе упадет ниже критической отметки. Нас просто перестанут уважать, причем очень надолго. И количество желающих сотрудничать с Россией по любым вопросам, предполагающим ту или иную степень личного риска, сократится до нулевой отметки.

Таким образом, сама постановка вопроса об отказе от Чечни абсолютно немыслима.

КАК НАМ ЖИТЬ В ОДНОЙ СТРАНЕ?

Многие и государственники, и либералы, и просто обыватели считают, что русские и чеченцы не смогут мирно жить в одной стране. Есть устойчивый стереотип восприятия чеченца как человека, не способного к созидательному труду, с детства ориентированного на разбой. Чеченцы якобы неисправимые дикари, не воспринимающие цивилизованных правил общежития и чуждые культуры, страдающие к тому же патологической ненавистью и презрением ко всему русскому и русским.

Я жил бок о бок с чеченцами большую часть своей сознательной жизни и могу сказать, что всё гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.

В советскую эпоху среди рабочих, младших и средних технических специалистов действительно было мало чеченцев. Однако причина заключалась не в том, что этот народ не способен трудиться. Скорее, чеченцев не устраивала низкая зарплата на госпредприятиях. Поэтому они предпочитали отправляться на "шабашку" в Сибирь и Казахстан, где получали большие деньги, но и работали от зари до зари, по шестнадцать часов в сутки.

Этика, мораль, общественное устройство чеченцев проникнуты общинно-родовыми отношениями, перед которыми светские законы отступают. Но сфера их применения ограничивается своим, семейно-родственным кругом. В общении с внешним миром исходят всё же, как правило, из того "как принято" и "как установлено" в не чеченской среде. Установлено, естественно, государством, властями, принятыми в иной среде правилами поведения.

В советское время чеченцы были склонны смотреть на русских как на людей гнущихся перед любой силой, беспрекословно подчиняющихся указаниям власти и неспособных к проявлению личной инициативы, и это не вызывало уважения. Ситуация усугублялась ещё и тем, что большинство русских, с которыми чеченцы имели возможность общаться на бытовом уровне, принадлежали к категории простых, низкооплачиваемых тружеников, работяг, к тому же часто злоупотребляющих алкоголем (что не в почете у чеченцев). И этих людей они, конечно, не хотели видеть в качестве "старшего брата".

В среде чеченцев превалирует подчеркнутое уважение к старшим, безусловное подчинение отцу и благоговейное преклонение матери, забота о младших братьях, незамужних сестрах, осиротевших племянниках, вообще родственная солидарность, а так же помощь попавшим в тяжелое положение соседям и землякам, верность друзьям, слову, мужская честь и т.п. - установки абсолютно естественные и обязательные. А у русских, к сожалению нет. И если русский сосед по этой причине лишается в глазах чеченца части уважения, кого в этом надо винить?

Несмотря на это, связанная в сознании чеченцев с русскими, культура (русская, светская или советская) была всегда притягательна. Вот несколько зарисовок.

Чеченец, общаясь с чеченцем и желая подчеркнуть свою грамотность и образованность, очень часто неосознанно переходит на русский язык.

Газеты на чеченском языке в республике существовали только в советский период (возможно, есть сейчас), были они дотационные, стоили 1-у копейку, и покупали их и русские и чеченцы в основном, для того чтобы "рыбу заворачивать". Но они были. А с приходом к власти чеченских национал-патриотов исчезли, остались только русскоязычные (в том числе чеченские, крайне националистические).

Мне довелось читать пространное письмо Басаева одному из чеченских полевых командиров об условиях их мирного сосуществования либо войны. По-чеченски в нём было написано только традиционное мусульманское приветствие в начале письма (две строки) - все остальное русскими буквами и на русском языке.

Дудаев проклинал "Российское воеводство" (его выражение), при этом как обезьяна копировал политико-административное устройство РФ. Всё что появлялось в России тут же клонировалось в "независимой Ичкерии".

О казусе с переходом в 1992 году на летнее время я уже писал. Первый канал российского ТВ сообщил о переходе на летнее время. Вся Чечня, включая самого Дудаева, перевела стрелки часов. Спустя неделю спохватились, что перешли на летнее время по указу из "чужого" государства. Дудаев издал свой указ о переходе на летнее время. На телевидение и радио сразу пошли звонки с недоуменными вопросами: "Что ещё на час переводить?".

И таких примеров можно привести множество. Даже в период национально-государственной эйфории чеченцы подсознательно оставались в России.

Сегодня, кстати, отношение к русским сильно изменилось. Славянское население практически покинуло ЧР, поэтому русский в Чечне - это или военнослужащий или федеральный чиновник. И те, и другие - люди уважаемые. Соответственно меняются и стереотипы восприятия русского человека местным населением.

Хочу подчеркнуть: большинству чеченцев не присуща именно "этническая ненависть" к русским, ксенофобия на личностном, бытовом уровне.

С другой стороны, нельзя недооценивать и воздействие удуговско-закаевской агитации, особенно на тех, кто потерял на этой войне родных и близких, а так же на молодежь выросшую в реалиях непрекращающейся войны.

Рисовать подробные схемы внутреннего административно-территориального устройства ЧР, изобретать полномочные органы, отвечающие за государственную политику по линии ЧР-Федеральный центр, дело самонадеянное и бесполезное. Жизнь всё поставит на свои места.

Но несколько важных, как мне кажется, установок указать я бы хотел. Перечислю их не в порядке значимости.

1. Силовая составляющая. Я уже говорил, мира в Чечне не будет ещё долго. А поэтому в республике должны действовать усиленные структуры госбезопасности, укомплектованные лучшими специалистами с хорошей зарплатой, возможностью карьерного роста, технически оснащенные и наделённые особыми полномочиями. Чечня это тот нервный узел, который будет держать в боевой готовности наши спецслужбы, а это для них полезно. Высокий тонус специалистов по решению "особых задач" ещё не одному государству не помешал.

2. Чеченцы должны быть своими в России, чувствовать свою сопричастность с государством, в котором живут, но смысл здесь совсем не в формально равноправных гражданско-правовых отношениях. Конечно, недолжно быть ни особых прав и привилегий (сюсюканье с нацкадрами нам уже один раз аукнулось), ни дискриминации. Но главное не в этом.

Представители чеченской элиты, чиновники, бизнесмены, должны знать что "большие люди" в Кремле жёстко накажут их, если они посмеют нарушить основополагающие этические нормы отношений существующих внутри большой российской элиты. Вместе с тем они вправе рассчитывать на "свойское" отношения в подходе к их личным проблемам и проблемам республики. Кремль может наказать, может помочь, может потребовать чего-то или закрыть на что то глаза, но всегда и везде будет подходить к ним с пониманием как к своим.

Кроме того, чувство сопричастности хорошо закрепляется, если есть знаково-символические подтверждения. Например, почему не создать из чеченцев элитное подразделение спецназа, служба в котором будет и прибыльна и престижна - "Гордость российской армии вайнахский спецназ "Борз". В силу особой важности командир подразделения назначается лично Президентом России!".

Или ещё проще - сформировать в Кремлевском полку горский взвод почетного караула для встречи иностранных делегаций. Кстати горцы были в составе императорского караула и очень гордились этим, а английскую королеву до сих пор охраняют шотландцы.

3. Одинаково важно наличие прослойки русских руководителей в федеральных органах на территории Чечни и собственно в республиканских структурах ЧР с одной стороны, и реальная возможность доступа для талантливых чеченцев к высшим должностям на федеральном уровне с другой.

4. Необходимо выстроить особую систему взаимоотношений с мусульманским духовенством в ЧР и отдельную программу развития учреждений духовного образования.

В православных регионах надо строить семинарии, в мусульманских - медресе. Тогда в России не будет ни христианских, ни мусульманских протестантов. Ваххабиты это типичные протестанты с примитивной, буквалистской, но понятной неграмотному человеку идеологией. Бороться с ними можно только путем поддержки традиционного ислама и соответствующего образования.

Отдельный разговор о суфизме. Большинство чеченцев принадлежат к двум тарикатам: кадирия и накжбанья - оба этих ордена - суфийские, со своими традициями неотмирности, мистицизма и т.д. Есть и свои апологеты ненасилия как почитаемый чеченцами мусульманский святой Кунта-ходжи принесший в 19 веке в Чечню зикр и проповедовавший "внутренний джихад", борьбу со своими страстями, а не с иноверцами. Работе по популяризации соответствующего наследия федеральная власть должна так же уделять свое внимание.

5. Реализация государственной программы реабилитации чеченской молодежи выросшей в условиях войны, не учившейся в школе, зачастую слабо владеющей русским языком. Последнее в советский период было крайней редкостью даже среди молодежи из горных районов.

Через 10-15 лет, когда забудутся все прелести "независимой" Ичкерии, басаевы, гелаевы, масхадовы могут превратиться в национальных героев, которым кому-то захочется подрожать. А, учитывая, что в каждой чеченской семье есть погибшие или униженные федералами в ходе боевых действий или во время проведения жестких зачисток, мотивов взяться за оружие у молодежи может оказаться вполне достаточно.

Программа реабилитации может включать в себя разные составляющие от организации нормальной работы средних школ и привлечения в них русских учителей до бронирования для чеченцев мест в суворовских и нахимовских училищах, выделения стипендий и путевок отличникам для обучения в ВУЗах на территории русских регионов и пр.

6. Все что разбито, должно быть восстановлено, а компенсации за потерянное жилье пунктуально выплачены. В этом есть, и наш нравственный долг, и прямая целесообразность.

В Грозном не остался неповрежденным ни один многоэтажный дом. Центральные улицы разбиты почти полностью. Первое о чем вспоминаешь, въехав в город - кадры хроники о послевоенном Сталинграде.

В первый раз, попав в послевоенный Грозный, я не узнал большинства знакомых с детства улиц. Поверьте, это больно видеть, во что превратился твой родной город. Можно конечно долго выяснять на ком и какая лежит за это ответственность, но надо признать, что таких городов в России быть не должно. И эхо войны, которое обязательно аукнется нам лет через 10-ть будет тем слабее, чем скорее мы всё, что было разрушено, восстановим.

7. Чеченцам не безразлично, в какой России они будут жить. Будет это сильная держава, принадлежность к которой станет неотъемлемой частью личного самоуважения рядового чеченца или "независимая" от своего собственного мнения страна, вечно комплексующая и встраивающаяся в чужие международные игры.

Избранное в Рунете

Сергей Маркедонов

Маркедонов Сергей Мирославович - кандидат исторических наук, заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа.

Ни «особые» исторические условия, ни политическая конъюнктура никоим образом не свидетельствуют об актуальности чеченского сепаратизма, как политической практики. В краткосрочной и среднесрочной перспективе чеченский сепаратизм. Однако в случае обострения отношений с Москвой и российской элитой «системные сепаратисты» могут попытаться избавиться от определения «системный».

В середине прошлой недели на известном в исламистских и этнонационалистических кругах веб-сайте «Кавказ-центр» появилось официальное заявление так называемого «Амира» Доку Умарова (считавшегося после гибели Абдул-Хакима Сайдулаева президентом «Чеченской республики Ичкерия»).

В этом заявлении был провозглашен Кавказский Эмират.

При этом он заявил, что сепаратистская Ичкерия будет существовать только как административно-территориальное образование в составе будущего Эмирата. Она станет одним из «вилайетов». Первым среди равных. Не менее, но и не более того.

Один из немногих оставшихся в живых полевых командиров Ичкерии фактически самостоятельно ликвидировал это непризнанное образование, считавшееся в 1990-е гг. одним из главных вызовов для российской государственности на Северном Кавказе. Отныне Чеченская Республика Ичкерия даже с точки зрения ее защитников и так называемых «руководителей», более не существует. Тот, кто еще вчера защищал этнонациональное самоопределение Чечни, фактически признал, что сам этот курс был политически ошибочным.

Впрочем, Умаров (даже если судить по материалам «Кавказ-центра») уже давно смотрел в эту сторону. Речь идет о радикальном исламе , который последний лидер Ичкерии считал намного более действенным инструментом борьбы с Российским государством, чем этнический национализм.

Такое решение Умарова уже вызвало раскол в рядках «ичкерийцев». Бывший эмиссар Аслана Масхадова Ахмед Закаев резко и жестко осудил нового «эмира», упомянув о щедрых вливаниях в умаровский проект со стороны влиятельных джихадистских структур.

А дальше начались еще более увлекательные приключения. Закаев был избран главой «правительства Чеченской Республики Ичкерия»… По телефону. Фактически один из лидеров чеченских сепаратистов открыл новый способ избрания — телефонный. Путем опроса бывших членов ичкерийского парламента (он был избран в 1997 году и потерял всякую легитимность даже по ичкерийским же понятиям) он получил искомую поддержку. И хотя из 41 члена ичкерийского парламента сегодня только 21 поддерживают идею «самоопределения вплоть до отделения» (среди бывших парламентариев есть и действующие депутаты парламента сегодняшней Чечни), Закаев уже успел дать интервью в качестве «премьера».

Сегодня сам факт провозглашения Кавказского Эмирата и самоликвидации Ичкерии требует пристального внимания.

Во-первых, как очередное свидетельство серьезных идейно-политических трансформаций на постсоветском Северном Кавказе. Во-вторых, как своего рода знаковый этап эволюции чеченского сепаратизма. Это - символ его заката и как идеи, и как политической практики.

Сегодня все разговоры о чеченском сепаратизме и его политических перспективах (или отсутствии таковых) имеют возможность превратиться в досужие рассуждения и спекуляции, если не будут опираться на анализ исторической динамики сепаратистских «практик» в Чечне и на Северном Кавказе в целом.

Обращение к историческому прошлому в данном случае ценно не само по себе. Для адекватного понимания природы и динамики чеченского сепаратизма необходимо деконструировать несколько сложившихся (и ставших удобными) исторических (и политически актуальных) мифов. Мифы эти удобны многим политикам и экспертам, обращающимся к чеченской теме инструментально. Более того, эти мифы разделяют (хотя и по разным основаниям) даже радикальные оппоненты.

Возьмем для примера тезис (принимающийся уже а priori) о чеченцах как «неудобном этносе», имманентном коллективном сепаратисте, вся история которого собственно и является историей борьбы с имперскими натисками России (в разных ее формах от Российской империи через СССР к РФ).

Этот тезис разделяют и последовательные сепаратисты, и русские этнонационалисты, хотя там, где у первых минус, у вторых плюс. По сути же и те, и другие едины в своих представлениях о том, что Чечне каким-то роком суждено бороться за самоопределение «вплоть до отделения». Впрочем, этот тезис готовы разделить и российские либералы. В конце мая мне довелось принимать участие в российско-французском семинаре по проблемам миграции и межэтнических отношений. «Чеченский вопрос» рассматривался в докладе известного российского историка и географа Павла Поляна (видного исследователя истории депортированных народов Советского Союза). Однако, при всем богатстве представленного эмпирического материала, теоретико-методологические обобщения столь же скудны. В общем, «неудобный народ», одним словом.

Между тем, достаточно даже беглого взгляда на историю Северного Кавказа в 19-20 веках, чтобы увидеть, что тезис о «неудобном народе» далек от реальности.

В постсоветский период стало правилом хорошего тона апеллировать (где надо, а чаще, где не надо) к истории Кавказской войны как к паттерну для чеченских кампаний 1994 и 1999 годов. При этом игнорируются такие очевидные факты, что чеченцы в годы Кавказской войны вовсе не были «самым неудобным» или каким-то исключительным народом для Российской империи.

Активное включение чеченцев в войну началось только в 40-е гг. 19-го столетия (первопроходцами же были народы Дагестана). Имамами Дагестана и Чечни были тоже не чеченцы (харизматический Шамиль был аварцем). На Западном же Кавказе сопротивление российской власти продолжалось и вовсе до 1864 года (аул Гуниб был уже 5 лет как взят). И именно адыгские народы в гораздо большей степени были вовлечены в процесс так называемого «махаджирства» (выезда на территорию тогдашней Оттоманской Порты). Однако же радикальные (по меркам 19-го века) дагестанцы устами Расула Гамзатова выдвинули формулу: «Дагестан добровольно в состав России не входил, и добровольно из нее не выйдет». Именно Дагестан в начале 1990-х гг. стал единственной республикой российского Кавказа, который не принимал декларации о суверенитете (даже Северная Осетия была вовлечена в пресловутый «парад суверенитетов). Да и Западный Кавказ с многочисленным адыгским «миром» в постсоветский период не повторил опыты «ичкерийской революции».

Второй тезис, касающийся истории Чечни и чеченцев и актуализированный в связи с рассмотрением перспектив сепаратистского проекта, утверждает, что «неудобный народ» никогда не был лоялен России.

Здесь тоже, как минимум, все гораздо сложнее. Конечно, Чечня никогда не была «форпостом» российского влияния на Кавказе. Как и Дагестан, она не входила в состав России добровольно. Вместе с тем, это не означает, что сегодня политическая сецессия является единственным адекватным способом сохранения чеченской идентичности и обеспечения прав и свобод человека и гражданина чеченской национальности.

Хочется обратить внимание, что были периоды не просто относительно мирного сосуществования России (в разных формах ее бытования) и Чечни, но и союзничества. В годы гражданской войны и вплоть до начала сталинской коллективизации представители чеченской элиты (интеллектуальной и политической) были союзниками Советской России. И активными союзниками!

Формат статьи не позволяет мне цитировать классические труды Абдурахмана Авторханова (включая «Народоубийство в СССР» или «Империя Кремля), подтверждающие данный тезис. Сам советолог Авторханов - продукт этого ситуативного союза (выпускник Института красной профессуры, автор исторических трудов по гражданской войне в Чечне и Ингушетии, партийный чиновник). И таких «авторхановых» было немало.

Ситуативный союз был нарушен коллективизацией, которая помимо нарушения прав и свобод (общих для всех граждан СССР), нанесла серьезнейший удар по полиюридизму чеченцев (который никакого антисоветского элемента не содержал!) и по «структурам повседневности» (включая региональный вариант ислама). Депортация 1944 года стала второй в 20-м веке разделяющей межой между Чечней и Россией. Однако после хрущевской «оттепели» на уровне ЦК Чечня рассматривалась как гораздо более спокойный регион по сравнению с Прибалтикой или Западной Украиной. В Грузии или в Армении были мощные диссидентские движения (в 1977 году армянские националисты даже организовали теракт в Москве). В Чечне же диссидентство не было серьезной политической силой. Да, существовало много других форм противостояния коммунистическому государству (начиная от «альтернативной экономики» до кухонных разговоров). Однако разработанной сепаратисткой политической «доктрины» в Чечне брежневского периода не было. Сопротивление власти (включая военное) было (хотя к началу 1960-х гг. оно было минимизировано), но доктрины сепаратизма не было. Зато были (как и повсюду в СССР) свои «сталинисты» и правоверные защитники линии партии и правительства.

Оказавшись в ходе первой военной кампании в Чечне и проинтервьюировав не один десяток чеченцев, я сам был поражен тому, насколько сильные корни пустил коммунистический агитпроп в северокавказской республике. Чего стоит заявление одного почтенного старика в Серноводске: «Зачем Москва Дудаева тронула, он был как Ленин - за бедных и простых людей».

Чеченский сепаратизм новейшего времени стал ситуативной реакцией на возникший в тогда еще общем союзном государстве вакуум власти.

Кто были лидеры сепаратистов начала 1990-х гг.? Советский генерал Джохар Дудаев, делавший блестящую карьеру в рядах вооруженных сил СССР или выросшие в стенах Чечено-Ингушского университета интеллектуалы (учителями которых был профессор Виталий Виноградов, автор концепции «добровольного вхождения Чечни в состав России»).

Таким образом, подведем предварительные итоги. Чеченский сепаратизм не имел каких-либо серьезных «корней». В отличие от армянского, украинского, прибалтийского или грузинского националистического движения, чеченские ситуативные сепаратисты не имели своих разработанных доктрин, проектов, поддержки из-за рубежа. Сепаратизм в Чечне стал попыткой определить и организовать «свое пространство» в условиях политического хаоса. Показательно даже, что Конституция «первой Ичкерии» (1991-1994 гг.) была творческой переработкой Основного Закона Литвы!

Следовательно, переоценивать исторические предпосылки для якобы «укорененного» чеченского сепаратизма не следует. Чеченцы вовсе не были и не являются «самым неудобным» или «роковым народом», а Чечня - территорией фатально более «проблемной», чем тот же Дагестан или Тува.

В конце концов, многие территории РФ имеют свои исторические «скелеты в шкафу». При желании можно доказать исторические права на отделение казачьих областей от Центра России. Другой вопрос - станет ли это прорывом к демократии и прогрессу, обеспечит ли чьи-то права и свободы?

Сецессия Чечни вовсе не является результатом «божественного предопределения». В определенный момент национальная элита республики сделала свой выбор в пользу самостоятельного развития. Как в свое время говорил один из классиков политического сионизма Владимир (Зеев) Жаботинский, «я хочу, чтобы меня бил по морде еврейский полицейский». Однако самостоятельное государство Ичкерия не продемонстрировало политической жизнеспособности. И если что и смогла обеспечить своим новым подданным, так это то самое «битье по морде». И хорошо бы еще, чтобы таковое было обеспечено полицейским. Именно отсутствие эффективной полиции и администрации, формирование полицентричной власти (то, что Абдул-Хаким Султыгов определил как «федерацию полевых командиров»), а не злые происки Кремля (хотя доброй воли на государственный эксперимент Москва, конечно же, не давала никогда) привели к провалу ичкерийский эксперимент.

А потому, когда сегодня мы дискутируем о возможности реализации сепаратистского проекта, мы должны иметь в виду несколько важных моментов. Государственный эксперимент «Ичкерия» - не отвлеченная реальность. Есть эмпирический опыт государственного строительства. При этом - две модели госстроительсва.

В 1991-1994 гг. был реализован светский националистический проект, в 1996-1999 гг. независимая де-факто Чечня строилась с опорой на исламские традиции (шариатские суды, шариатская безопасность, уголовный кодекс, скопированный с Суданского УК). И обе попытки не были удачными ни с социально-экономической точки зрения, ни с точки зрения политической стабильности. Оба раза само чеченское общество раскололось в поиске лучшей модели государственного устройства и защиты собственной идентичности.

И здесь еще один миф. «Чеченский кризис» постсоветского периода - это не перманентная борьба русских и чеченцев, Чечни и России. Это также противостояние Дудаева и Городского совета Грозного, Дудаева и Автурханова, Завгаева и сепаратистов, сторонников суфийского ислама и т.н. «ваххабитов». И кровь в Чечне в течение всех 1990-х гг. проливалась не только в столкновениях «федералов» и «боевиков». Свои «внутричеченские» разломы также объективно работали против сепаратистской идеи и сецессии как ее практического инструмента. В отличие от Абхазии или Нагорного Карабаха чеченские лидеры не смогли консолидировать народ вокруг идеи самостоятельного государства. Не удалось избежать (также в отличие от абхазского или карабахского казусов) ни вооруженного внутреннего противоборства, ни внутричеченского «сепаратизма» (так был назван в начале 1990-х гг Надтеречный район). Отсюда и массовый отъезд чеченцев из Чечни, т.е. из собственного «национального очага», в Россию. Которая, кстати сказать, в течение 1990-х гг. не перестала восприниматься как «своя» страна. Ичкерия в двух своих изданиях не предоставила своим непризнанным гражданам ни возможностей для карьерного роста, ни понятных «правил игры», ни внутриполитической стабильности.

Таким образом, важнейшей предпосылкой того, что сепаратизм в Чечне в ближайшее время не будет востребован, является неудача государственного строительства по-ичкерийски.

Второй предпосылкой, делающей проблематичным сепаратистский проект, является военно-политическая невозможность победы над РФ. Как бы ни была слаба ядерная сверхдержава сегодня, лобового военного столкновения сепаратистские структуры, не выдержат, как не выдержали в течение 1990-х гг. Главные проблемы для России в Чечне начинались не только и не столько на поле брани, сколько в сфере политики (отсутствие стратегии интеграции республики, неумелые и нескоординированные действия силовиков).

Третья причина, по которой сепаратизм не представляется возможным, является высокий уровень демографических потерь, а также миграция населения за пределы республики.

В-четвертых, чеченцы, в отличие от абхазов или карабахских армян, привязаны к государству-носителю (т.е. признанному международным сообществом). Чеченские общины есть практически во всех субъектах РФ (начиная от Ставрополья и заканчивая Москвой, Петербургом и Восточной Сибирью), тогда как за пределами Абхазии практически нет абхазов (разве что небольшая группа потомков абхазских махаджиров в Аджарии), прекратили свое существование армянские общины в Баку и Гяндже.

В-пятых, у чеченского сепаратизма как политического тренда нет влиятельных международных покровителей. Сепаратистский проект весьма негативно воспринимается в Грузии и в России (которые сегодня находятся в непростых отношениях), а именно эти два государства окружают территорию Чечни. На сецессию «добро» не готовы дать США, ЕС. Турция же еще в середине 1990-х гг. «разменяла» с Москвой Чечню на Рабочую партию Курдистана. Кремль отказался помогать РПК, тогда как Турция прекратила поддержку чеченских сепаратистов.

Даже влиятельные международные структуры, такие как ОИК (Организация Исламская конференция), не готовы к тому, чтобы признать Чечню в качестве независимого государства. Таким образом, мировая Realpolitik не благоприятствует сецессии Чечни. Ремонт холодильников remont-holodilnikov96.ru в Екатеринбурге

Образ чеченских сепаратистов как freedom-fighters (весьма популярный на Западе в начале 1990-х гг.) весьма поблек после теракта в Беслане. Фактически бесланский теракт стал последним тератом, связанным с «ичкерийским делом». Последующие теракты в Дагестане, КБР и КЧР, Ставропольском крае гораздо в большей степени связаны (и идеологически, и практически) с радикальным исламом, а не с националистическим сепаратизмом.

И последнее (по порядку, но не по важности). Нынешняя элита Чечни, выросшая и возмужавшая в условиях поиска собственной идентичности после распада СССР (поиска, отягченного войнами и конфликтами), сделала выбор в пользу альтернативного открытой сецессии «нациестроительства».

Однако нет сомнения в том, что это именно проект строительства «национального государства».

В своих публикациях я определил этот тип политической стратегии как «системный сепаратизм».

«Системным» он является в том смысле, что реализуется в рамках Российского государства (с формальной точки зрения), не претендует на создание собственной «державы», однако фактически не является подконтрольным федеральной власти.

Определять эту стратегию как «сепаратизм» нам представляется возможным по нескольким основаниям.

Во-первых, республиканская элита Чечни во главе с Рамзаном Кадыровым апеллирует к «национальному возрождению», претендует на особую роль и особое место в РФ.

Во-вторых, фактически Грозный проводит свою внутреннюю и даже внешнюю (Ливан, казусы с Южной Осетией и Абхазией) политику, не всегда согласованную с Москвой или не всегда вписывающуюся в планы российской власти.

В-третьих, идеология современной чеченской элиты обращена на поиск внутринационального консенсуса зачастую в ущерб общероссийским интересам (здесь от всепрощенчества по отношению к вчерашним боевикам, до самостоятельной интерпретации событий 1990-х гг.)

Однако «системный сепаратизм» имеет свой ресурс популярности. Именно «системный сепаратизм» смог (пусть и временно, из конъюнктурных соображений) обеспечить Чечне особую роль внутри России , а для жителей республики обеспечить определенные «правила игры» и карьерные возможности.

Используя российский ресурс для решения своих политических задач, власти в Грозном очень умело создали представление о стабилизации ситуации в республике. После двух военных кампаний и внутричеченских конфликтов нынешняя ситуация воспринимается если не как абсолютное благо, то как «меньшее из зол».

«Чеченизация власти» также исключила такой негативный для многих в Чечне момент, как этническое противоборство. Власть в Грозном стала восприниматься как «своя».

Другой вопрос, насколько долго «системные сепаратисты» будут сотрудничать с Кремлем и как долго будет сохраняться «стабилизация». Станет ли нынешний вариант имперского управления Чечней (модифицированная военно-народная система) началом интеграции этой республики в состав России или же предпосылкой для нового взаимного отталкивания, покажет история.

В любом случае, сегодня «системный сепаратизм» стал для многих чеченцев привлекательным проектом (а авторитет Рамзана Кадырова объективно помогает чеченцам за пределами республики). Следовательно, сепаратизм без кавычек становится неактуальным, во многом из-за изменения внутричеченской ситуации.

Таким образом, подводя итоги, можно сделать вывод. Ни «особые» исторические условия, ни политическая конъюнктура (внутрироссийская и международная) никоим образом не свидетельствуют об актуальности чеченского сепаратизма, как политической практики. В краткосрочной и среднесрочной перспективе чеченский сепаратизм (без дополнительных эпитетов и кавычек) не станет вызовом для Российского государства на Кавказе.

Другой вопрос, что «системные сепаратисты» в случае обострения отношений с Москвой и российской элитой (а также по мере собственного укрепления и укоренения) могут попытаться избавиться от определения «системный». Однако это уже отдельная самостоятельная проблема.