Когда речь заходит о чешской музыке, сразу вспоминаются три великих имени. Первым в этом блистательном ряду был , вторым – , а те основы, которые заложили они, суждено было укрепить и развить Леошу Яначеку.

Подобно двум своим предшественникам, Леош Яначек появился на свет в ту пору, когда Чехия находилась под австрийским владычеством. Родился он в большой семье школьного учителя, человека далеко не богатого, у Леоша было тринадцать братьев и сестер (сам он среди них был девятым ребенком). В горном селении, именуемом Гуквальды, один учитель вынужден был преподавать несколько предметов, включая и музыку. Отец будущего композитора справлялся с этой обязанностью прекрасно – он играл на скрипке и органе, а преподавание в школе совмещал с руководством хоровым обществом и работой в качестве церковного органиста. После его смерти эту должность заняла жена (мать Леоша Яначека), которая кроме органа владела гитарой, а также прекрасно пела. Таким образом, будущий композитор в детстве познал сполна, что такое недостаток материальных благ, но никогда не испытывал недостатка в музыкальных впечатлениях, как и в общении с природой, детство его проходило среди живописных гор и лесов. Через всю жизнь пронес он любовь к родной земле, сочувствие к бедным и угнетенным, почтительное отношение к моравским крестьянам.

Музыкальные способности Леоша проявились рано, к тому же, мальчик обладал великолепным дискантом – и в одиннадцатилетнем возрасте он стал певчим в Старобрненском августинском монастыре в городе Брно. Здесь он не только участвует в богослужениях в качестве певчего, но и получает музыкальное образование. Композиции его обучает Павел Кржижковский – композитор и исследователь моравского музыкального фольклора. Память о пребывании в монастыре отразилась впоследствии во многих его творениях, в том числе и в «Глаголической мессе» – одном из лучших творений Яначека.

В 1873 г. Яначек возглавил хоровое общество «Святоплук», но он задумывается о продолжении образования, и предел мечтаний – обучение у Антона Григорьевича Рубинштейна в Санкт-Петербурге, но реальность вносит свои коррективы. Два года, начиная с 1876, он учится в Пражской органной школе, с 1878 г. получает образование в консерваториях – в Лейпциге, затем в Вене. Но здесь его не могут научить главному, к чему он стремится – творчеству на национальной основе, к этому приходится идти самостоятельно. Черты национальной самобытности в сочетании с общеромантическими чертами проявляются уже в самых ранних его сочинениях – «Зденкиных вариациях» для фортепиано, «Идиллии» и Сюите для струнного оркестра.

Важную роль в творческой судьбе Яначека сыграл Франтишек Бартош – педагог, лингвист и этнограф. Вместе с ним, начиная с 1886 г., Яначек совершил несколько фольклорных экспедиций, результатом явилась симфоническая сюита «Лашские танцы» и множество концертных обработок народных песен.

Интерес Яначека к фольклору проявляется и в оперном жанре. В 1887 г. он создает оперу «Шарка», основанную на средневековой легенде чехов о воинственной деве. В этой типичной романтической опере чешские мелодии присутствуют в изобилии. То же самое относится и ко второй опере – «Начало романа», и к балету «Ракош Ракочи». Однако композитор стремится воплощать на сцене не «седую древность», в которой так много вымысла и условности, а «живую кровь» современности, представлять в своих произведениях не великих героев, а обычных людей с их страстями и страданиями. Такова опера «Ее падчерица» («Енуфа»). В ней композитор избегает фольклорных цитат, но основывает музыкальный язык на интонациях моравских песен и разговорной речи, стремясь не столько к сладкозвучию, сколько к правдивости. Столь новаторскому сочинению долго пришлось ждать постановки.

Социально-обличительные мотивы присутствуют и в иных произведениях Яначека – например, соната «С улицы» помечена датой разгона демонстрации в Брно (1 октября 1905 г.), а хоры на стихи Петра Безруча вызывали такую бурную реакцию у публики, что концерты, на которых они исполнялись, сравнивали с митингами социалистов.

Последние годы жизни Яначека было удивительно плодотворным. В это время Чехия обрела свободу, а творчество его получило признание. Композитор создает множество камерно-инструментальных сочинений, вокальные циклы, несколько опер, причем две из них – «Катя Кабанова» и «Из мертвого дома» – основаны на произведениях русских писателей (соответственно Александра Николаевича Островского и Федора Михайловича Достоевского). Несколько раньше он обратился к творчеству Николая Васильевича Гоголя, создав симфоническую поэму «Тарас Бульба».

Леош Яначек ушел из жизни в 1928 г., простудившись во время посещения родной деревни. Композитор похоронен в Брно, где начинался его путь в музыкальное искусство.

Все права защищены. Копирование запрещено.

Чешский композитор, дирижер, педагог Леош Яначек родился в 1854 году. Музыкальное образование получил в консерваториях Праги, Вены, Лейпцига. Его стиль оформился под влиянием народного фольклора и чешских классических традиций. Значительное воздействие оказало на него и русское искусство: несколько раз приезжал в Россию и даже изучил русский язык. Композитор прекрасно знал русскую литературу. Он написал симфоническую рапсодию «Тарас Бульба» (по Н. Гоголю), оперы «Катя Кабанова» (по «Грозе» А. Островского) и «Из мертвого дома» (по Ф. Достоевскому), а также трио и квартет, в которых отразились впечатления от «Крейцеровой сонаты» Л. Толстого. В конце 1890-х годов по инициативе Яначека в Брно был основан «Русский кружок», ставший центром изучения классической литературы и искусства России.

Свою творческую деятельность Яначек начал на родине, в Брно (Моравия). Композитор внимательно изучал моравский фольклор, он выпустил сборник, в который вошли обработки народных мелодий. Кроме того, музыкант являлся организатором «Моравских народных праздников» (1895), помогавших распространять лучшие произведения народного песенного творчества. В этот же период Яначек преподавал музыку в учительском институте.

Известность в Чехии пришла к композитору в 1904 году, а в 1916 году, после успешной премьеры оперы Яначека «Ее падчерица» в Пражском театре, о музыканте узнали в других странах.

Необыкновенно активный и деятельный, Яначек принимал участие в международных фестивалях, музыкальных праздниках. Он был талантливым педагогом и после окончания Второй мировой войны занимался преподавательской деятельностью в Брно, а позднее – в Праге. Композитор являлся членом многих зарубежных академий и общественных организаций.

Яначек работал в самых разных жанрах, он создавал оперы, симфонические и камерные произведения, хоры, обработки народной музыки. Кроме того, композитор написал целый ряд теоретических трудов.

Первый успех Яначеку принесли «Лашские танцы» для симфонического оркестра (1889 – 1890), отразившие воспоминания детства и юности музыканта. Характерные черты этого произведения – тонкий юмор, очаровательные лирические эпизоды, в которых звучат интонации моравских песенных мелодий. Хотя «Лашские танцы» написаны в романтическом стиле, они свидетельствуют о яркой индивидуальности композитора, самостоятельности его мышления. Весь цикл, представляющий собой картинки народной жизни, состоит из шести частей: два «Стародавних» танца (комический и лирический), «Праздничный», «Дымак» и «Пилки» (оба представляют собой веселые жанровые танцевальные сценки), живой и энергичный «Челаденский» танец.

В 1918 году Яначек завершил работу над симфонической рапсодией «Тарас Бульба». О замысле этого произведения, задуманного еще в 1905 году, композитор писал: «Из-за слов „Не найдутся на свете такие огни, такие муки, которые сломили бы силу русского народа“ – из-за этих слов, падающих в горячие искры, в пламень костра, на котором окончил свою жизнь прославленный атаман казацкий Тарас Бульба (третья часть и заключение), сочинил я эту рапсодию по повести, написанной Н. В. Гоголем».

Рапсодия, состоящая из трех картин («Смерть Андрея», «Смерть Остапа» и «Смерть Тараса»), поражает своей мощью и драматизмом, хотя ее стиль, несколько изощренный и экспрессивный, не совсем соответствует ясности и величавой простоте эпического произведения Н. Гоголя. Лишь завершающие эпизоды рапсодии, в которых слышатся торжественные звучания колокола, переносят слушателя в образный мир, созданный великим русским писателем.

В 1919 году Яначек начал работу над вторым произведением на сюжет из русской литературы – оперой «Катя Кабанова» (1921), в основе которой лежат речевые и песенные интонации. Написано это произведение в декламационно-речитативной манере.

В некоторых эпизодах оперы есть элементы, напоминающие о русском песенном творчестве (оркестровое вступление, песня Кудряша и др.). И все же основу произведения составляет речевая, а не песенная интонация. Его гармония тональна, ей свойственно использование быстро меняющихся сочетаний и внезапных сдвигов, и в то же время – применение статичных конструкций, опирающихся на одну и ту же гармонию.

Создавая свою оперу, Яначек не избежал влияния экспрессионизма, что особенно заметно в глубоко лиричной партии Катерины Кабановой. В произведении все находится в подчинении сценическому действию, из-за чего исчезают некоторые особенности оперного жанра, но психологизм и искренность в передаче чувств персонажей выделяют «Катю Кабанову» среди других опер, построенных на речитативно-декламационных свойствах. Вызывает восхищение необыкновенно выразительная и красивая музыка произведения.

В 1923 году появилось сочинение для детей – чудесная опера-сказка «Приключения лисички-плутовки». Простая и удивительно трогательная история рассказывает о жизни лисички, ее отношениях с лесными зверями и домашними животными. В опере, полной лирических мотивов и тонкого юмора, отразилось любовно-поэтическое отношение автора к природе. Партитура «Приключений лисички-плутовки» очень изящна и колоритна.

В 1925 году Яначек написал оперу «Средство Макропулоса» (1925). Это самая сложная по музыкальному языку и замыслу работа композитора, отразившая экспрессионистические тенденции, хорошо заметные уже в «Кате Кабановой». Автор использует необычные, не характерные для его прежнего творчества мистико-психологические мотивы. Главная героиня оперы открыла для себя волшебную тайну эликсира жизни и смогла продлить свое существование на земле на триста лет. Но в результате она лишь поняла всю бессмысленность и пустоту земного бытия.

Экспрессионистические черты прослеживаются в музыке благодаря таким средствам, как напряженность диссонирующих гармоний, изломанность мелодических линий, причудливость оркестрового письма. Иногда Яначек облекает драматизм и мистицизм в форму гротеска. Несмотря на свою необычность, опера с ее причудливой и в то же время прекрасной музыкой привлекла внимание любителей искусства.

Не лишена экспрессионистических черт и последняя опера Яначека – «Из мертвого дома», написанная в 1928 году. Композитор сам создал для нее либретто по роману Ф. Достоевского и постарался отразить в своем сочинении высокий гуманизм, свойственный творчеству великого русского писателя. И в этом произведении музыкант обратился к прежнему приему мелодического воплощения речевых интонаций. Драматическая напряженность достигается благодаря чередованию диалогов персонажей с хорами. К сожалению, завершить работу над партитурой оперы музыкант не успел, и после смерти Яначека она была закончена его учениками Б. Бакалой и О. Хлубной.

Среди наиболее известных оркестровых произведений композитора можно выделить симфониетту (1926), состоящую из пяти частей. Каждая из них предназначена для особого оркестра. Музыка этого произведения проникнута радостным и светлым чувством, в ней много веселого юмора, фантазии и выдумки. Особая роль здесь отведена торжественным фанфарам, написанным композитором к спортивному празднику для молодежи. Они прекрасно сочетаются с моравскими песенными мелодиями. Благодаря своей ясной и чистой красоте симфониетта вошла в число самых популярных произведений современного симфонического репертуара.

С большим успехом Яначек работал и в жанре камерной музыки. Стиль зрелого композитора проявился в двух струнных квартетах, первый из которых создан в 1923 году. В него вошли фрагменты написанного ранее фортепианного трио, посвященного «Крейцеровой сонате» Л. Толстого. Однако, в отличие от повести русского писателя, проникнутое драматизмом произведение чешского композитора завершается не трагедией, а восхитительным гимном, воспевающим любовь.

Тонким лиризмом отмечен второй струнный квартет, названный «Интимные письма» (1928). Этому произведению присущи такие качества, как быстрая смена метра и темпа, свобода построения формы, внезапность сопоставлений, что придает квартету характер импровизации.

В творческом наследии Яначека большое количество фортепианных пьес, восхищающих слушателя мелодичностью и лирическим очарованием. Единственным исключением стала полная драматизма соната «1. Х. 1905 года», посвященная памяти рабочего, погибшего при разгоне демонстрации в Брно.

В один ряд с этим произведением можно поставить трагическую, пронизанную скорбным чувством хоровую поэму «Маричка Магдонова» (1906), которую композитор написал, вдохновленный стихотворением поэта П. Безруча, повествующего о горестной участи крестьянской девочки. Произведение основано на распевных речевых интонациях, сочетающихся с элементами старинных причитаний.

Помимо «Марички Магдоновой», Яначек создал еще целый ряд хоров a cappella, в которых центральное место занимают острые социальные темы («Семьдесят тысяч», 1909).

В области камерной вокальной лирики Яначека интересен песенный цикл «Записки исчезнувшего» для тенора, альта и трех женских голосов в сопровождении фортепиано (1919). В него включены миниатюры, восхищающие мастерством вокальной декламации и выразительности партии фортепиано. Интонации моравского песенного творчества переплетаются в этом произведении с фольклорными цыганскими мелодиями. «Записки исчезнувшего» повествуют о трагической любви девушки-цыганки и молодого крестьянина.

Дарование композитора проявилось и в многочисленных обработках народных песен («Народные ноктюрны» для двух голосов и фортепиано, 1906; «Двадцать шесть народных баллад», 1909 – 1916; «Шесть народных песен» для голоса с фортепиано; «Детванские песни», 1916; «Пять моравских песен» для мужского хора в сопровождении фортепиано, 1917).

Сын учителя, учился музыке в Старобрненском монастыре (Брно), пел в монастырском хоре, затем учился в Праге , Лейпциге и Вене . В познакомился в Праге с А. Дворжаком , знакомство перешло в многолетнюю дружбу. В Яначек женился и вернулся в Брно, преподавал музыку. Основал школу органистов, которой руководил до . Глубоко усвоил моравские песенные и танцевальные традиции. Стал крупнейшим – наряду с Б. Сметаной , Дворжаком и Б. Мартину – композитором Чехии.

Творчество

На раннем этапе творчества Яначек в основном изучал чешский фольклор, а его раннее произведения созданы под сильным влиянием творчества популярных современников, таких как Антонин Дворжак . Более позднее творчество представляет собой некий синтез национальной народной музыки и современной (для того времени), что стало особенно заметно в опере «Енуфа » (Jenůfa ), премьера которой состоялась в Брно в 1904 году . Успех этого произведения, также часто называемого «Моравская национальная опера», дал возможность Яначеку ставить свои сочинения на лучших оперных площадках мира. Самые поздние работы традиционно считаются наиболее удачными. Среди них - знаменитая «Симфониетта», оратория «Glagolitic Mass», рапсодия «Тарас Бульба» (по повести Гоголя) и др.

Сейчас Яначек входит не только в число лучших композиторов Чехии , но и вообще в число наиболее известных уроженцев этой страны.

Признание и наследие

• Музыкальная академия в Брно носит имя Яначека.
• Фильм Филипа Кауфмана «Невыносимая лёгкость бытия » ( по одноименному роману Милана Кундеры) сопровождается фрагментами различных сочинений Яначека.
• В Остраве именем Леоша Яначека был назван международный аэропорт .
• В произведении Харуки Мураками «1Q84 » упоминается «Симфониетта» Яначека, причём это сочинение играет существенную роль в сюжете романа.

Произведения

Симфоническая музыка

• Сюита для струнного оркестра ()
• Идиллия для струнного оркестра ()
• Лашские танцы (чеш. Lašské tance , -)
• Ганацкие танцы (чеш. Hanácké tance , -)
• Сюита, op.3 ()
• Ракош Ракочи. Картинки моравской Словакии с подлинными танцами и песнями , балет ()
• Ревность , увертюра (чеш. Žárlivost , )
• Дитя бродячего музыканта , баллада для оркестра (чеш. Šumařovo dítě , )
• Тарас Бульба , рапсодия для оркестра, по Гоголю (чеш. Taras Bulba , -)
• Баллада бланицкая , симфоническая поэма для оркестра (чеш. Balada blanická , )
• Симфониетта ()
• Странствия душеньки , концерт для скрипки с оркестром (чеш. Putování dušičky , )
• Дунай , симфония в 4-х частях (чеш. Dunaj , - ; незакончена)

Камерная музыка

• Романс для скрипки и фортепиано ()
• Dumka для скрипки и фортепиано ()
• Скрипичная соната ( -)
• Pohádka для виолончели и фортепиано ()
• Престо для виолончели и фортепиано ()
• Струнный квартет Nr.1, по повести Л. Толстого «Крейцерова соната » ()
• Струнный квартет Nr.2 Личные письма ()
• Mládí. Сюита для духового секстета ()
• Концертино для фортепиано и камерного ансамбля ()
• Каприччио для фортепиано (левая рука) и камерного ансамбля ()

Фортепианные сочинения

• Zdenčiny variace. Тема с вариациями ()
• Národní tance na Moravě ( -)
• Po zarostlém chodníčku ( -)
• Sonata 1. X. 1905 „Z ulice“ ()
• V mlhách ()
• Vzpomínka ()

Вокальные сочинения

• Rákos Rákoczy. Балет с пением ()
• Hospodine! Для четырех солистов, двойного смешанного хора, органа, арфы и медных ()
• Amarus. Лирическая кантата для солистов, хора и оркестра ()
• Otče náš (Отче наш). Кантата для тенора, хора и фортепиано ()
• Elegie na smrt dcery Olgy. Кантата для тенора, хора и фортепиано ()
• Zdrávas Maria для тенора, хора и органа ()
• Messe Es-Dur для хора и органа ( - , не закончена)
• Na Soláni čarták. Кантата для мужского хора с оркестром ()
• Věčné evangelium. Легенда для солистов, хора и оркестра ()
• Glagolská mše (Глаголическая месса). Кантата для солистов, хора и оркестра и органа ()

Песни

• Jarní píseň ( ; новая редакция - )
• Zápisník zmizelého. Для тенора, альта, трех женских голосов и фортепиано ( -)

Оперы

• Šárka (Шарка, -)
• Počátek románu (Начало романа, )
• Jenůfa (Енуфа, -)
• Osud (Судьба, -)
• Výlety páně Broučkovy (Путешествия пана Броучека, -)
• Káťa Kabanová (Катя Кабанова, - , по драме А. Н. Островского «Гроза »)
• Příhody lišky bystroušky (Приключения лисички-плутовки, -)
• Več Makropulos (Средство Макропулоса, 1923-1925, по К. Чапеку)
• Z mrtvého domu (Из мёртвого дома, 1927-1928, по Ф. М. Достоевскому)

Напишите отзыв о статье "Яначек, Леош"

Примечания

Литература

• Hollander H. Leoš Janáček; his life and work. New York: St. Martin"s Press, 1963
• Vogel J. Leoš Janáček: a biography. New York: W.W. Norton, 1981
• Beckerman M.B. Janáček and his world. Princeton; Oxford: Princeton UP, 2003
• Rousseau J. Leos Janacek. Arles: Actes sud, 2004.

Ссылки

• архива и музея Яначека в Брно
• Общества Яначека
• на сайте IMDB
• в исполнении Юрия Фаворина
• Яначек, Леош: ноты произведений на International Music Score Library Project

Отрывок, характеризующий Яначек, Леош

– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…

В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.

Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.

Яначек (Janáček) Леош (Лео Эуген) (3.7.1854, Гуквальды, Моравия, ‒ 12.8.1928, Острава), чешский композитор, фольклорист, хормейстер, дирижёр, педагог, музыкальный критик. Член Чешской академии наук и искусств (1912). Учился в 1865‒72 у П. Кржижковского в Брно и у Ф. З. Скугерского в Органной школе в Праге (1875), в Лейпцигской и Венской консерваториях (1879‒80). Основал (1881) и возглавлял Органную школу в Брно (с 1919 филиал Пражской консерватории). В 1881‒88 был дирижёром оркестра Чешской филармонии, одновременно редактором музыкальной газеты «Гудебни листы».С 90-х гг. собирал и обрабатывал моравский музыкальный фольклор (опубликовал около 2500 народных песен), написал статью «О музыкальной стороне моравских народных песен» (1889; труд ныне признан классическим). Основоположник национальной композиторской школы 20 в., Я. освоил неизвестный ранее древний моравский музыкальный фольклор, но в зрелых сочинениях не использовал народные мелодии цитатно. Оригинально претворил специфические черты чешско-моравской речевой интонационности (записывал нотами «речевые полевки»); синтезировал ладогармонические, метроритмические, колористические особенности народного музыкального искусства с элементами современного музыкального языка, создал свой индивидуальный музыкальный стиль, вобравший в себя достижения искусства 20 в. и отличающийся ярким национальным своеобразием. Борясь против влияния немецкого позднего романтизма на чешскую музыку, Я. опирался на русское реалистическое музыкальное искусство, франко-итальянский веризм, французскую музыку рубежа 19‒20 вв. Он положил начало широкому обращению чешских композиторов в операх и программных сочинениях к русской литературе. Руководил в Брно «Русским кружком» (1896‒1915). Посетил Россию в 1896 и 1902. Его фортепианное трио (1909) и струнный квартет (1923) навеяны «Крейцеровой сонатой» Л. Н. Толстого (называл его «учителем жизни»); сохранились эскизы к операм «Анна Каренина» и «Живой труп». На русских сюжетах основана симфоническая рапсодия «Тарас Бульба» (1918, по Н. В. Гоголю), опера «Катя Кабанова» (1921, по «Грозе» А. Н. Островского), опера «Из мёртвого дома» (1928, пост. 1930, Брно; по «Запискам из мёртвого дома» Ф. М. Достоевского). Среди его 9 опер выделяются «Её падчерица» («Йенуфа», 1904, Брно; пост. в Праге в 1916 и Вене в 1918 принесли Я. мировую известность) и «Приключения лисички-плутовки» (1924, Брно). В числе других сочинений ‒ оратория «Глаголическая месса» (1926), симфониетта (1926), камерно-инструментальные ансамбли, хоры, песни и вокальные циклы, фортепианные сонаты и др. После создания независимой Чехословацкой республики творчество Я. получило широкое признание. Я. был председателем Клуба моравских композиторов (1919), представлял чешское музыкальное искусство на международных музыкальных фестивалях в Зальцбурге (1923), Венеции (1925), Франкфурте-на-Майне (1927). Его имя носят оперный театр и Академия изящных искусств (1947) в Брно. В 1948, 1958, 1965 и 1978 в Брно проводились фестивали, на которых исполнялись произведения Я.

С каждым годом имя чешского композитора Леоша Яначека все чаще появляется на оперных и концертных афишах, и в этом можно увидеть одно из самых важных проявлений справедливого приговора истории. Яначеку было за пятьдесят, когда, ютясь в моравском захолустье габсбургской Австро-Венгрии, он переходил от надежды к отчаянию, в который раз перелистывая страницы своих партитур. Как о несбыточном счастье мечтал он услышать их в реальном, а не в воображаемом звучании.

Композитор родился 3 августа 1854 года в краю густых лесов и старинных замков, в небольшой горной моравской деревушке Гуквальды. Он был девятым из четырнадцати детей учителя средней школы. Его отец кроме других предметов, преподавал музыку, был скрипачом, церковным органистом, руководителем и дирижером хорового общества. Мать также обладала незаурядными музыкальными способностями и познаниями. Она играла на гитаре, хорошо пела, а после смерти мужа исполняла партию органа в местном костеле. Детство будущего композитора было бедным, но здоровым и привольным. Он навсегда сохранил душевную близость к природе, уважение и любовь к моравским крестьянам, которые были воспитаны в нем с малых лет. Лишь до 11 лет прожил Леош под родительским кровом. Его музыкальные способности и звонкий дискант решили вопрос о том, куда следует определить ребенка. Отец отвез его в Брно к Павлу Кржижковскому - моравскому композитору и собирателю фольклора. Леош был принят в церковный хор Старобрненского августинского монастыря. Мальчики-певчие жили при монастыре на казенный счет, посещали общеобразовательную школу и проходили музыкальные дисциплины под руководством строгих наставников-монахов. Композицией с Леошем занимался сам Кржижковский.

Воспоминания о жизни в Старобрненском монастыре нашли отражение во многих сочинениях Яначека (кантаты «Амарус» и «Вечное Евангелие»; секстет «Юность»; фортепианные циклы «Во мгле», «По заросшей тропе» и др.). Атмосфера древней моравской культуры, осознанная в те годы, воплотилась в одном из шедевров композитора - «Глаголической мессе» (1926).

Здесь, в центре Моравии, в городе Брно, Яначек начинает и свою служебную деятельность по окончании педагогического учебного заведения: он становится учителем, продолжая традиции деда, отца и матери. В 1873-1876 годах Яначек стал хормейстером хорового общества ремесленников «Святоплук». Мечты о дальнейшем музыкальном образовании остаются мечтами на долгие годы. Только в 1878 году ему удается вырваться в мир «большой музыки», в Лейпциг и Вену. До этого он за один год прошел двухлетний курс игры на органе в Пражской школе органистов. В воображении он видел себя в Петербурге в классе Антона Рубинштейна. В реальности же он постигает тайны «композиторской кухни» в немецких консерваториях.

Но все же в главном деле своей жизни - творчестве - настоящего большого руководителя у него не было. Все, чего он достиг, было завоевано не благодаря школе и многоопытным советчикам, а совершенно самостоятельно, путем трудных исканий, подчас методом проб и ошибок.

С конца 1870-х годов Яначек руководит Моравским певческим обществом. В 1881 году он создает Органную школу в Брно. Около сорока лет он бессменно руководил ею, воспитывал здесь не только органистов, но и музыкантов более широкого профиля: дирижеров, регентов, композиторов. На базе школы Яначека в 1919 году выросла Консерватория, в 1947 году реорганизованная в Академию искусств имени Яначека.

Огромная занятость могла только затруднить процесс творчества, но не убить потребность создавать музыку. Яначек был прирожденным композитором.

Наиболее ранние из известных сочинений датированы концом 1870-х годов: шестичастная Сюита для струнного оркестра, «Идиллия» для того же состава; «Зденкины вариации» для фортепиано, очевидно, связанные, как показывает их название, со Зденкой Шульц, ставшей вскоре женой композитора. В этих сочинениях, как и в хоровой «Осенней песне» на стихи Ярослава Вархлицкого, в «Думке» для скрипки и фортепиано заметны типичные черты композитора-романтика, идущего стезей, проложенной Шубертом, Мендельсоном, Брамсом, но при этом сохраняющего черты национальной самобытности.

Долгие годы композитор трудился и боролся в провинциальной безвестности. Пражская профессиональная среда его долго не признавала, только один Дворжак ценил и любил своего младшего коллегу. В то же время укоренившееся в столице позднеромантическое искусство было чуждо моравскому мастеру, опиравшемуся на народное творчество и на интонации живой звучащей речи. С 1886 года композитор вместе с этнографом Ф. Бартошем каждое лето проводил в фольклорных экспедициях. Он опубликовал множество записей моравских народных песен, создал их концертные обработки, хоровые и сольные. Высшим достижением были симфонические «Лашские танцы» (1889). Одновременно с ними вышел знаменитый сборник народных песен (свыше 2000) с предисловием Яначека «О музыкальной стороне моравских народных песен», ныне считающимся классическим трудом в фольклористике. Его оперные опыты были более трудными.

Сюжет его первой оперы - «Шарка» корнями уходит в народные легенды о чешских девах-воительницах, хранящих обычаи матриархата, унаследованные от княгини Либуше, первой правительницы Чехии. Написанная в традициях романтической оперы, с эмоциональной приподнятостью, обилием хоровых и ансамблевых эпизодов, «Шарка» целиком базируется на мелодической основе чешского фольклора. Увы, с «Шарки» начинается список сочинений Яначка, на десятилетия заточенных в его рабочей комнате.

Следом Яначек написал этнографические балет «Ракош Ракочи» (1890) и оперу «Начало романа» (1891), в которых обильно цитировались народные песни и танцы. Балет даже ставился в Праге во время Этнографической выставки в 1895 году. Эти произведения были временным этапом в творчестве Яначека. Композитор шел по пути создания большого правдивого искусства. Им двигало стремление противопоставить отвлеченности - жизненность, древности - сегодняшний день, выдуманной легендарной обстановке - конкретность народного быта, обобщенным героям-символам - простых людей с горячей человеческой кровью.

Этого удалось достигнуть лишь в третьей опере «Йенуфа» (по драме Г. Прейссовой, 1894-1903 годы). «Йенуфа», или «Ее падчерица», - социальная драма. Она написана горячо, в ней страстно обличается зло. Но Прейссова не избежала множества натуралистических деталей в обрисовке быта, в раскрытии душевного мира героев. Яначек вторгается в работу Прейссовой и добивается создания выразительного либретто с четкой драматургической структурой.

Композитор убежденно следовал основной идее: не допустить в музыке сентиментальности и мелодраматизма. Ему, свободно владеющему тайнами мелодического письма, легко было бы наполнить музыку «сладкозвучием», создать, как любил выражаться Даргомыжский, «льстивые для уха мелодии». Именно этого он избегал.

Из-под пера непризнанного композитора, нарушившего к тому же привычные нормы «оперности», обратившегося к острой манере письма, родилось произведение огромной силы социального обличения и одновременно - огромной силы художественного воздействия, произведение, в полном смысле слова новаторское. Именно потому оно произвело отрицательное впечатление на благодушно-либеральное руководство Пражского театра, в результате отклонившего «Йенуфу». Понадобилось 13 лет борьбы, чтобы великолепное произведение, сегодня идущее в театрах всего мира, попало наконец на столичную сцену. В 1916 году опера имела оглушительный успех в Праге, а в 1918 году в Вене, что открыло безвестному 64-летнему моравскому мастеру путь к мировой славе.

В период творческой катастрофы Яначек пережил жесточайший удар судьбы - смерть дочери, девушки редкой красоты и редких душевных достоинств. До этого Яначек потерял горячо любимого сына. Дети были названы русскими или, как говорил Яначек, «пушкинскими именами» - Ольга и Владимир. Только необоримая воля к жизни, к творчеству, участие в борьбе за национальное освобождение Чехии от габсбургского орла не дали талантливому музыканту склонить голову и предаться отчаянию. Отголоски события этих черных лет слышны в фортепианном цикле «По заросшей тропе».

В начале XX века у Яначека отчетливо проявляются социально-критические тенденции. Композитор пишет фортепианную сонату «С улицы» и помечает ее датой 1 октября 1905 года, когда австрийские солдаты разгоняли в Брно молодежную демонстрацию, а затем - трагические хоры на стихи рабочего поэта Петра Безруча - «Кантор Гальфар», «Маричка Магдонова», «70 000» (1906). Особенно драматичен хор «Маричка Магдонова» о гибнущей, но не покорившейся девушке, вызывавший всегда бурную реакцию зала. Когда композитору после одного исполнения этого сочинения сказали: «Да это же настоящий митинг социалистов!» - он ответил: «Именно этого я и хотел». К тому же времени относятся первые наброски великолепной симфонической рапсодии «Тарас Бульба», полностью завершенной композитором в разгар Первой мировой войны, когда правительство Австро-Венгрии гнало чешских солдат воевать против русских.

Последнее десятилетие жизни и творчества композитора (1918-1928) можно назвать лирико-философским, им созданы самая лирическая из его опер «Катя Кабанова» (по «Грозе» Островского, 1921 год), поэтичная философская сказка для взрослых - «Приключения лисички-плутовки» (по новелле Р. Тесног-лидека, 1924 год), а также оперы «Средство Макропулоса» (по одноименной пьесе К. Чапека, 1925 год) и «Из мертвого дома» (по «Запискам из мертвого дома» Ф. Достоевского, 1928 год).

В «Кате Кабановой» нерушимым осталось темное царство Кабанихи и Дикого, хотя много бытовых подробностей не вошло в оперу. Сохранив зловещий фон царства изуверской жестокости и тьмы, композитор выткал на нем пленительный образ Катерины. Основной мелодический рисунок он поручил флейте с ее чистым, пасторальным тембром. Большой монолог Катерины и две сцены с Борисом могут быть отнесены к лучшим страницам оперной лирики нашего века.

Интересно, что две оконченные и две неоконченные оперы Яначка непосредственно связаны с русской литературой. Первые две - «Катя Кабанова» (по «Грозе» Островского) и «Из мертвого дома» (по Достоевскому); вторые две - «Анна Каренина» и «Живой труп». В обращении Леоша Яначека к русской литературе нет ничего удивительного. Это - одно из выражений его любви к России, к русской культуре, к русскому языку, который он изучил. Леош Яначек дважды ездил в Россию, с восторгом вслушивался в музыку русской речи, наслаждался звенящими потоками русского хорового пения. Музыка Глинки, Даргомыжского, «кучкистов», Чайковского постоянно питала творческое воображение композитора.

В то же плодотворное десятилетие возникли великолепная «Глаголическая месса», два оригинальных вокальных цикла («Дневник исчезнувшего и Прибаутки»), замечательный хор «Безумный бродяга» (ст. Р. Тагора) и Симфониетта для духового оркестра. Симфониетта, длящаяся около 25 минут, стала самым популярным из сочинений Яначека в репертуаре большинства оркестров мира.

Последние десять лет жизни Яначек провел в Праге, куда переехал в 1918 году, заняв место профессора консерватории. До конца дней своих, а он скончался 12 августа 1928 года, Яначек не выпускал из рук карандаша, оставаясь человеком, которому, по выражению Б.В. Асафьева, «до самой смерти удалось быть в числе молодых».

Смерть настигла Яначека неожиданно: во время отдыха летом в Гуквальдах он простудился и умер от воспаления легких. Хоронили его в Брно. Собор Старобрненского монастыря, где он учился и мальчиком пел в хоре, был переполнен толпами взволнованных людей. Казалось невероятным, что ушел тот, над кем годы и старческие недуги словно были не властны. Современники не до конца поняли, что Яначек - один из основоположников музыкального мышления и музыкальной психологии XX века. Его речь с сильным местным акцентом казалась чересчур резкой для эстетов, оригинальные творения, философские взгляды и теоретическое мышление подлинного новатора воспринимались как курьез. При жизни он снискал репутацию недоучки, примитива, местечкового фольклориста. Лишь новый опыт современного человека к концу столетия открыл нам глаза на личность этого гениального художника, и начался новый взрыв интереса к его творчеству. Теперь прямолинейность его взгляда на мир не нуждается в смягчении, острота звучания его аккордов не требует шлифовки. Современный человек видит в Яначеке своего соратника, глашатая общечеловеческих принципов прогресса, гуманизма, бережного уважения законов природы.